— Заткнись, — прошипела девушка, поднесла сотовый к уху и медленно направилась в глубь улиц. Она не знала, звонит она верному человеку или нет. Не знала, стоит с ним встречаться или нет. Она не знала ничего, просто слушала долгие гудки и все шла вперед, совершенно не понимая, к чему ей стоит двигаться.
Гилберт сбросила вызов, потом набрала номер еще раз. Она резко развернулась и двинулась в совершенно другом направлении. Она шла все быстрее и быстрее. Послушала еще пару долгих гудков, но ей так и не ответили. Тогда Елена решила, что звонить Тайлеру не имеет смысла, и она позвонила Деймону. Она не хотела с ним разговаривать, она уже хотела бросить трубку, но он ответил.
Деймон всегда отвечал. На все ее вопросы и требования. Вот почему он стал так важен/нужен для нее.
— Что ты хочешь? — произнес он. Никакого «Алло?», никакого «Привет» или «Что случилось». Ничего ласкового. Все в канонах их общения.
— Как ты познакомился с Бонни? Ты не рассказывал мне этого никогда.
Елена шла, уже точно зная, куда движется. Ей надо было поговорить с Бонни, ей надо было убедиться в том, что эта статья — просто черный пиар-ход для поднятия рейтинга популярности. Бонни ведь на что только не шла ради популярности феминизма.
Проблема только в том, что Беннет никогда не стала бы наговаривать на родителей.
— С чего вдруг такое любопытство?
— Ответь мне! — отчаянно крикнула девушка. Она хотела кричать. Раньше она плакала или забивалась в угол, а теперь ей захотелось закричать. Закричать так, чтобы сорвать голос, чтобы порвать связки и больше не произносить уже ни слова. — Это важно, пожалуйста, ответь мне!
Молчание. Елена шла вперед, к старому дому Бонни, совершенно забыв о том, что та уже давно переехала. Память отшибло, тормоза не работали. Гилберт неслась вперед как ураган, одной рукой прижимая сотовый к уху, а другой — сжимая газету.
— В полицейском участке пять лет назад. Ей было четырнадцать, мне — двадцать три. Я дал ей прикурить на заднем дворике полиции.
Елена остановилась. Конечно, из их взбалмошной четверки курили только он и она. Только он и она в сигаретах видели смысл и ценность. Внутри снова что-то щелкнуло. Как переключатель — то врубало то вырубало электричество, то обездвиживало на месте, то заставляло гнаться вперед.
— Что она делала в полиции?
Ему тоже стало больно. Она не спросила о том, что он делал в полиции. Она мало что о нем спрашивала у него же. Только о его девушках. И ни о чем больше. Она пришивала его нитками к себе, он знал о ней все, узнавал все больше, а ей было достаточно самого минимального. Ей хватало этого, чтобы желать его, чтобы падать перед ним ниц и топтать его чувства.
— Разбила окно соседей. Бунтаркой она была всегда.
— Лжец, — холодно произнесла девушка. Она услышала, что сзади сигналит машина, и отошла на несколько шагов, автомобиль медленно прокатился мимо нее, но Гилберт этого даже не заметила. Она все еще сжимала газету. — К Бонни приставал ее собственный отец. Поэтому она подалась в феминистки, ведь так?! Ответь мне!
Елена медленно села на рядом стоящую скамейку. Она вспомнила, что однажды Бонни притащила ее в какой-то заброшенный дом на окраине города и сказала, что это — обитель всех не нашедших покоя призраков. Гилберт показалось, что Беннет просто обдолбалась в своих клубах, но та отчаянно уверяла, что именно здесь будет ее душа после ее смерти. Почему ее душа не должна найти покой Елена тогда не подумала.
— Я сделаю все, что ты захочешь. Я буду спать с тобой, буду любить тебя и ненавидеть. Буду ездить с тобой в другие города, буду снова спать с тобой… — голос сник до полушепота. Девушка выдержала секундную паузу, а потом тихо произнесла: — Только пожалуйста, скажи, что это неправда. Пожалуйста, выполни еще одну мою просьбу… И потом я буду выполнять все, что пожелаешь.
— Ты сводишь меня с ума, — услышала она на том конце провода. Спокойный голос стал отчаянным, и Елена поняла, что ей уже и не нужен ответ. Все и так вполне очевидно. — Ты думаешь, что если сейчас приползешь к ней — ей станет легче? Елена, ты понятия не имеешь о том, кто такая Бонни. Ей не нужна жалость, и уж тем более — твоя.
Девушка медленно поднялась и медленно пошла дальше. Ее встречал холод вечера. Снег поблескивал в сумерках, мракобесие только начиналось, а в голове мысли путались, смешивались и растворялись. Сердце билось ровно, пальцы больше не дрожали. Газета выпала из рук.
— Я так виновата перед ней, Деймон, — спокойно промолвила она, все шествуя вперед. У нее была солидная сумма в карманах, и Елена отчаянно хотела снова сбежать. В этот раз — с Бонни. Да, ее идеям не хватало оригинальности, но Елена понятия не имела как еще решать проблемы. Она была совершенно одна. Постоянно. И ее смекалки хватало только на побеги.
— Я бы хотела… Ладно, неважно.