d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

Он медленно отрывается. Девушка замирает. Клаус тянется к ней, касается ее лица, целует губы. На языке Беннет ощущает специфический привкус, и поэтому она еще сильнее прижимает мужчину к себе. Ей отчего-то кажется, что одного раза им будет недостаточно, а двух — слишком много. Бонни расстегивает ремень, спускает джинсы с бедер Майклсона. Она касается ладонью члена мужчина, совершает первое фрикционное движение, а потом тут же слышит хриплый стон Клауса у своего плеча. Она делает еще одно движение рукой — более резкое, затем — еще одно. Теперь Майкслон уже не маскируется. Его пальцы впиваются в и без того растерзанную кожу. Мир теряет былую четкость, цветы расплываются, разорванное дыхание наполняет пространство. Девушка еще ниже спускает джинсы, а потом ощущает резкое и для нее неожиданное проникновение. Беннет прокусывает губу до крови, а Клаус тут же целует девушку, и металлический вкус крови окончательно лишает разума и святости. Если честно, то и нет пороков. Если честно, есть просто проблемы и искаженное мировоззрение. Если честно, уже наплевать хороший ты или плохой, праведный или распущенный, благородный или беспринцпиный. Если честно, когда ты находишь кого-то с кем можешь дышать пару минут без кислородной маски — ты и не задумываешься над тем, что сделал, где проиграл, куда не вернулся. Если честно, им хорошо вместе, и им наплевать, если кто-то против них.

Резкие толчки сменяются медленными. Перемена темпов подрывает сердцебиение и учащает пульс. Двери не были закрыты, их могли застукать в любую минуту. Они бы даже хотели, чтобы это произошло. Они бы хотели, чтобы их, таких низких и грязных, кто-то увидел вместе.

Бонни обхватывает ногами Майклсона, сгиб ее колена оказывает на сгибе его локтя. Глаза в глаза — всего на пару секунд, после которых следует короткий, но чувственный поцелуй, а после — разорванное дыхание и мелькающие слайды из вспышек воспоминаний и картинок настоящего. Хаос в мыслях, хаос в буднях, хаос в движениях — все перемешалось и слилось в единую какофонию, из которой уже трудно вновь все разложить по фрагментам… Клаус останавливается, девушка замирает. Мужчина прижимает руки девушки к дивану, его ногти вонзаются в ее вены. Ему наплевать на то, что она больна туберкулезом. Ей наплевать на то, что он когда-то ее уничтожил. И это обоих сводит с ума. Это делает их равными друг перед другом.

Девушка толкает Клауса в грудную клетку, отодвигая его от себя. Она всматривается в него в этих перерывах, которые они себя позволяют. Она пытается запомнить его, запечатлеть в своей памяти как можно подробнее. Ведь уже через пару мгновений все исчезнет…

Мужчина вновь прижимается к ней, вновь целует, а потом запускает руку под ее спину, заставляя Бонни прогнуться ему навстречу. Он поддается оттенку его желанию. Она касается спины мужчины, затем — его ягодиц, чтобы сдать очередной ритм и раствориться без остатка в этой порочной, случайной и обреченной на испепеление связи.

3.

Елена умылась холодной водой. Она оперлась об умывальник и уставилась на свое отражение в зеркале. Вода шумела, головная боль не утихала. Гилберт видела напротив себя жалкого, уставшего и совершенного потерянного человека. Гилберт усмехнулась, отрицательно покачала головой и снова засунула руки под холодную воду.

В действительности, ночные кошмары — не так уж страшно. И вообще, как думала Елена, ночные кошмары — это даже очень неплохо. По крайней мере, в кошмарах бывает хоть какая-то логика, хоть какая-то причинно-следственная связь. В кошмарах ты точно знаешь, от чего исходит зло, чего ты боишься, куда хочешь убежать. В кошмарах есть цель. Цель — найти пристанище и покой. В кошмарах есть эмоции, в кошмарах ты чувствуешь, как бьется твое сердце, как все мыслительные процессы сводятся лишь к одному — надо уберечь себя.

В действительности, ночные кошмары — это ничто по сравнению с бессвязными снами, в которые врываются твои собственные мысли, в которые врываются образы и воспоминания. И вот в два ночи ты мечешься по кровати, ты не можешь проснуться, не можешь открыть глаза. Тебе не страшно, тебе не боязно, но эти навязчивые мысли, эти доводящие до тошноты воспоминания заставляют думать об одном — скорее бы наступило утро. Кошмары кажутся чем-то запретным и манящим, а мысли все вьются и вьются подобно озлобленным осам, мозг не отдыхает, и в результате ты просыпаешься уставшим. В голове — бессвязный поток мыслей, в сердце — тревога, а в теле — усталость. И все, что тебе остается — лишь смотреть на свое отражение в зеркале и надеяться, что этой ночью ты будешь спать мертвым сном.

Елена вытащила руки из-под воды, закрыла кран и пошла к выходу. Февральские холода все еще были цепкими, а часовой сон-воспоминание в машине — мучительным. Может, это отвратительное состояние было вызвано звонком Бонни, кто знает? Но Елена ощущала себя пропущенной через мясорубку.