d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

— Ты любил ее? — она посмотрела на него, видимо, забыв о своей предыдущей реплике. Мысли в ее голове проносились стремительно, сумбурно. Она вспоминала об одном, тут же забывая о другом и желая всполошить в памяти третье. Она тоже не хотела заснуть.

— Любил.

— Хотел бы к ней вернуться? — тут же спросила она. В этот раз Деймон посмотрел-таки на нее. Ему стоило спросить что-то горько-едкое о Тайлере, или том же Десмонде, чтобы задеть ее за живое. Но Елена не хотела задеть его за живое, она просто хотела услышать правду.

— Не знаю, — отвернулся. Солгал — Гилберт в этом не сомневалась. Она не сомневалась, что если бы он пошел за ней в тот день, когда они впервые встретились, если бы он просто пошел за ней — все было бы иначе. И тогда, может, они были бы чуточку свободнее, чуточку счастливее, чем сейчас. Может, сейчас они бы были вполне нормальной парой. Кто знает, но, может, обычные отношения намного лучше не предсказуемых? Может, в стабильности и заключается секрет счастья?

Хотя с Тайлером такое не прокатило.

— Вспоминаешь о ней? — Елена вновь нарушила тишину. Горло горело от жажды и спиртного, а головная боль начинала стучать в висках. Все же им не стоило так долго находиться вместе.

— Иногда.

Елена повернулась к нему всем корпусом, уцепившись руками в края сиденья. Она была слишком уставшей и слишком взрослой (в контексте этой ночи) для флирта или споров, но ей отчего-то хотелось вернуть в моду их общение, хотелось обновить их сюжетику, пробудить былые эмоции. Наверное, ей хотелось этого потому, что она к этому привыкла. Ей этого немного не хватало.

— Ты не хочешь вообще о ней разговаривать или не хочешь разговаривать о ней со мной?

Деймон вновь взглянул в ее сторону, тут же отвернувшись. Он заскучал по сигаретам и домашней обители. Дни, когда они делили одну кровать, когда она вверяла ему свои сны, показались далекими и нереальными. Он не помнил, что чувствовал в те моменты.

— Не хочу вообще разговаривать с тобой.

Девушка улыбнулась, опустив голову. Елена сильно похудела за последние месяцы, и теперь она немного напоминала Джоанну Хэрстедт. Сальваторе нравились худые девушки. И такие как Елена — тоже…

Сальваторе стоило выбросить эту навязчивую мысль из своей головы.

Гилберт подалась впервые, рукой коснувшись плеча Добермана. Тот никак не отреагировал, словно он и не ощутил ее прикосновения. Елена сжала его руку, насколько позволяла ей сила. Пальцы были холодными. Деймон вспомнил, как эти пальцы проникли под его футболку, когда они целовались в его квартире… И сколько было этих сворованных поцелуев! Сколько было несказанных за ними слов! И об этом они никогда не решались заговорить вслух.

— Мне больно, — прошептала она, приближаясь к Деймону, хватаясь свободной рукой за сиденье и утыкаясь в его плечо, которое сжимала. Потом ее рука проскользила вдоль его руки — ближе к обнаженному запястью. Пальцы коснулись вздутых вен… Острые ногти, как обоим показалось, могут вскрыть эти самые вены.

— Из-за чего? — скорее из вежливости, чем из любопытства. Елена вновь оказалась слишком близко по отношению к нему. Еще пару часов назад она кричала, что ни за что на свете не дастся ему, а теперь вновь прижималась к нему. Она нарушала правила, она играла грубо и нечестно.

— Не знаю, — прошептала она, прикасаясь к его пальцам, так медленно и осторожно, словно боялась повредить. Боялась повредить его, взрослого мальчика, такого сильного и всегда непобедимого. — Просто больно.

— Пройдет, — апатично сказал он, никак не реагируя на ее прикосновения. Выпускать шипы в минуты откровения — это чисто в его стиле. Возможно, тогда, когда они упивались ненавистью друг к другу, они были спокойнее и счастливее. Возможно, тогда, когда они позволяли себе гневные обличения в адрес друг друга, им было намного проще. Во всяком случае, Елене не было так больно как сейчас, а ему — так противно и горько.

— Я могу раскрыть тебе секрет, Деймон, — прошептала она ему на ухо. Играла она или ей действительно было больно — Сальваторе не знал. Он общался с ней близко, общался, как казалось, давно, но все равно не мог раскусить ее. И поэтому его тянуло к ней. Может, они вышли из моды, но явно не потеряли своей актуальности. — Только тебе.

На его языке вертелось одно: «С чего бы вдруг?». Разбавлять разговор подобными выражениями вошло у них в привычку. В привычку вошло оттягивать момент ответа, смакую каждую секунду, которую они проводили вместе. Вряд ли оба назвали это любовью. Просто они уже приспособились к такому общению. Просто в этом и заключалась особенность их общения.

— Валяй, — он расслабился, сбавил скорость, словно и не стремился поскорее добраться до дома или хотя бы до мотеля, в котором им бы снова пришлось один номер. Елена все еще касалась его пальцев, все еще не разрывала эту садистскую близость.