d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

— Кэролайн, — ответила она, смутно вспоминая, что этот человек ей сказал про обезьян. В сущности, это было не так уж и важно. Девушка выдернула руку, ее секундное забытие закончилось, и мир, со всеми его криками и красками, вновь ворвался в реальность Форбс.

— Рад познакомиться, Кэролайн.

Она не знала, что в нем было такого необычного, но определенно было что-то, чего не было у других людей. Форбс натянула искусственную улыбку, — получилось по-дурацки, если честно, — и, отведя взгляд, поплелась дальше. Она все еще держала свои фотоснимки, правда, уже напрочь забыв о них. Девушка вновь остановилась, открыла сумку и засунула туда фотографии.

— Так, ты готова?!

Она дернулась, когда услышала голос Мэтта, но потом выдохнула и закрыла сумку.

— Да.

Елена держала в руках какие-то магнитики, с интересом их разглядывая. Мэтт спросил в чем дело, но Форбс отмахнулась от этого и остановилась на том, как эта обезьяна не могла смотреть в камеру дольше двух секунд.

По периметру разносилась музыка, такая спокойная и несколько усыпляющая. Улыбаясь рассказам Форбс, Гилберт смотрела в ее искрящиеся глаза и думала о том, что эта девочка точно умеет ценить каждое мгновение в жизни. Положительные заряды настроения Кэролайн Елене не передавались, но Елена ощущала ее на каком-то ментальном уровне и искренне радовалась за подругу. Гилберт еще не потеряла способности радоваться за кого-то.

— Это она просто тебя испугалась, — сказал Донован, когда Форбс закончила. — Я бы тоже не стал с тобой фотографироваться.

— А я бы и не захотела, — ответила Кэролайн, нисколько не смущаясь из-за постоянных подколов Донована. Беззаботность и беспечность для Мальвины были в новинку. Этот напиток повседневности она не пила уже давно…

— Я бы захотел.

Елена быстро посмотрела на подошедшего. Она узнала этот голос в мгновение. Она этот голос узнает всегда, потому что он все еще звучит в ее памяти, все еще будит ночью и не дает спокойствия днем, утром и вечером.

— Я — просто Тайлер, — он протянул руку Доновану. Тот тоже представился и ответил на пожатие. Крепкое и уверенное. Локвуд перевел взгляд на Елену. И в этот момент ей показалось, что если ей нельзя сбежать с Деймоном, почему бы не сбежать с Тайлером? Вот он, совсем близко. Почти что рядом. Любит, готов принять в свои объятия и бросить весь мир бисером к ее ногам.

— Вы знакомы? — несколько смущенно спросила Форбс. Елена хотела ответить, но Локвуд опередил ее:

— Да, я — ее парень.

— Бывший, — уточнила Гилберт, а потом оторвала зачарованный взгляд от Просто Тайлера и устремила его на Кэролайн. Нахмурившись, она в смятении вновь посмотрела на парня, бывшего парня. — Ты всех моих подруг решил закадрить?

Вопрос был не столько обезоруживающим, сколько интимным. Кэролайн опустила взгляд, а Мэтт быстро отреагировав, взял Форбс за руку и сказал Гилберт, что они будут ждать ее возле ларька со сладким.

Елена осталась наедине с Тайлером. Она смотрела в его глаза, чувствуя себя кому-то нужной и для кого-то важной. Может, чтобы заслужить прощение Бонни, она должна простить отца, а чтобы его еще и полюбить снова, она должна полюбить Тайлера? Тайлера, того самого, кто впервые ее поцеловал, кто впервые взял ее за руку, кто впервые признался ей в любви и дал ключ от своего сердца. Елена все еще носила эту цепочку.

Локвуд шагнул к девушке и оказался непозволительно близко к ней. Она не хотела этого, но и уходить тоже не горела желанием. Она помнила надрывный голос Бэт Харт, помнила езду на роликах в парке, помнила как он впервые взял ее за руку…

Помнила, как он променял ее на другую девушку несколько раз подряд.

— Плевать на всех, — произнес ее, отвечая на вопрос своей Мальвины, который та уже напрочь забыла. — Кроме тебя.

— Ты меня преследуешь, да? — прошептала она, чувствуя необычайный порыв сбежать с Локвудом еще раз, как несколько дней назад. Но в этот раз — сбежать как можно дальше и как можно на дольше.

— Нет. Это вышло случайно.

— «Случайно» для нас не подходит, — отмахнулась она.

— Значит, это судьба.

Она опустила взгляд, эти слова были для нее слишком интимными, слишком личными, слишком откровенными, чтобы после их произнесения продолжать смотреть друг другу в глаза. Елена вдруг вспомнила, что мать ей сказала: «Елена, любовь — это когда боишься взгляд поднять». Гилберт не знала, правда это или нет, но почему-то не решалась посмотреть Локвуду в глаза.

Он этим воспользовался — положил руки ей на талию, приблизил девушку к себе, обнял, крепко прижимая к себе. И Мальвина не могла справиться с внезапным наплывом — не могла не обнять Тайлера в ответ, не могла не прижаться к нему.

— Давай смотаемся отсюда, — прошептал он. — Только ты и я.

Елена уперлась руками в плечи парня, чуть отстраняя его от себя. Раньше она чувствовала себя преступницей, а теперь ощущала себя уставшей и напрочь вымотанной. Ей хотелось смотаться — но только к себе домой, укрыться теплым пледом, закрыть глаза и некуда больше не спешить.

— Я не могу.