Д.О.П. (Департамент Особых Проектов)

– Именно так, женский! – барон сделал вид, что рассержен. – Или вы, Яков Моисеевич, намерены взять на себя труд освещать в российской печати конкурс красоты, устраиваемый известной особой? Могу представить, что вы там понапишете…

– Зря вы так, Евгений Петрович… – Яша, в свою очередь, притворился, будто слова патрона его задели. – К вашему сведению, я уже присылал очерк о модном доме «Вероника в московский дамский журнал, так редактор был в совершеннейшем восторге и просил ещё.

– Вот с ним и договаривайтесь, а мне ваши писульки ни к чему. – отмахнулся барон. – Во всяком случае – на эту тему. А если серьёзно – то Клеймёнова знает, кто вы и вряд ли станет откровенничать. А вот мадмуазель Алиса вполне может на это рассчитывать – всё же, из одного с ней времени и даже города. Жаль, что они не были знакомы там, у себя…

– Зато супруга Капитана Никонова её знала, и довольно близко. – заметил Яша. – Обе состояли в группе Войтюка – пока не одумались, разумеется.

– Берётесь уговорить Ольгу Дмитриевну оставить мужа и ребёнка ради наших игрищ? – осведомился Корф. – Вот и я не стану даже пробовать. А что наши дамы незнакомы – оно, может, и к лучшему. Пусть Алиса Николаевна присмотрится к Веронике, а уж потом решит – открываться ей, или нет. А, кроме того…

Корф сделал паузу.

– Вы, Яков, не допускаете, что мадмуазель Фролова интересна мне из соображений… иного рода? Как женщина?

Яша не ответил – столь откровенное заявление крыть было нечем.

Между прочим, Яков Моисеевич, откровенность за откровенность – как вы-то намерены устроить ваши отношения с той милой особой из московского отделения? Как, бишь, её – Наталья Григорьевна?

– Георгиевна. – Яша испытующе глянул на барона. – Что это вы, Евгений Петрович, заинтересовались моей личной жизнью?

– Ошибаетесь, Яков Моисеевич! Как говорят североамериканцы: «ничего личного, только бизнес». Упомянутая особа занимает весьма важный в вашей структуре пост – и при том влюблена в вас, как кошка. Вы же не торопитесь упорядочить эти отношения, и это не может меня не беспокоить, как ваше непосредственное начальство. Знаете ли, отвергнутые и обделённые вниманием дамы способны порой на самые непредсказуемые выходки!

Интонация, с которой это было сказано, Яша, не колеблясь, определил, как ханжескую. И только чёртики, пляшущие в глазах Корфа, не давали воспринимать его слова всерьёз.

– Я учту ваше беспокойство, барон. – ответил Яша, давая понять, что тема исчерпана. – Так вы, как я понял, рассчитываете, что мадмуазель Фролова сумеет выудить из мадам Клеймёновой – или, как она сейчас именуется, мадам Клегельс – что-то, способное помочь в поисках Стрейкера? По нашим сведениям этот господин сейчас в Африке, и строит каверзы нашему другу Семёнову.

– Так и есть. Но ещё до отбытия на Черный континент Стрейкер успел изрядно наследить в Европе. Вот я и собираюсь пройти по его следам – глядишь, и наши беглецы, Войтюк с Анцыферовым обнаружатся. А может, и ещё что-нибудь интересное…

– «Золотая Заря»? – понимающе улыбнулся Яша. – господа Уэскотт и прочие спиритуалы?

– Они самые, Яков Моисеевич. А так же их куратор из британской военно-морской разведки сэр Рэндольф Черчилль, чьи уши явственно торчат из-за кулис. В связи с этим, хочу попросить вас…

О чём именно он хотел попросить – заглушил пушечный выстрел. Барон торопливо извлёк из жилетного кармана часы и покачал головой.

– Однако, стоит поторопиться. До отхода совсем немного времени, так что буду краток. Постарайтесь как можно скорее закончить с текущими делами, и не позднее, чем через две недели жду вас в Париже, по известному адресу.

Яша согласно кивнул. Под «известным адресом» барон подразумевал пансион мсье Дюкло в Латинском квартале – там наверняка ещё не успели забыть Жакоба, студента из далёкой России, приехавшего учиться в Сорбонну из города с труднопроизносимым названием Jitomir. Тем более, что комната в пансионе, снятая упомянутым студентом, была оплачена на год вперёд… Когда же это было, неужели всего-навсего три месяца назад?

– Значит, всё же на что-то сгожусь? – усмехнулся он. – Всё сделаю, барон, будьте благонадёжны, как говорит мой кучер Егорыч. – Только вот подчищу за Дробязгиным – он, прохвост, по поручению Уэскотта окормлял несколько спиритических кружков – и сразу во Францию. Только уж не морем, а чугункой, через Варшаву и Берлин. Я, видите ли, страдаю морской болезнью…

– На том и порешим. – торопливо согласился Корф. – А сейчас, простите, некогда. Нехорошо заставлять даму ждать…

И указал на стоящую возле сходней Алису, начинавшую проявлять признаки нетерпения.

«Маастрихт» вспенил единственным винтом мутную, замусоренную, воду Купеческой гавани и медленно отполз от причала, огласив на прощанье окрестности протяжным гудком. Яша постоял, глядя вслед пароходу, повернулся и, не оборачиваясь, пошёл к пролётке. Перед отъездом предстояло переделать уйму дел, и времени на это не было – по забавному выражению нового сотрудника «сыскного бюро» Ярослава, «от слова «совсем».

XII

Великое Княжество Финляндское.

Июнь 1888 г.