Cobalt Red

"Облака желтого газа проплывают над нашими домами и попадают в еду и воду", - говорит другой житель.

У COMMUS есть собственное перерабатывающее предприятие, как и у China Molybdenum в Тенке-Фунгуруме. Как и жители Тенке, жители Канины часто обнаруживают, что их самих, их еду, их животных, их вещи и их детей покрывает пыль горчичного цвета.

"КОММУС" должен ограничивать свою деятельность шахтой... Мы протестуем, но правительство не слушает. КОММУС не слушает. Никто не может их остановить", - говорит третий житель.

Загрязнение окружающей среды было не единственной проблемой, которую создавала шахта COMMUS. Здесь также использовался значительный детский труд. Сотни детей из Канины каждый день работали за пределами концессии, собирая камни. Их называли триерами - людьми, которые вручную сортируют камни. Зачем детям собирать камни вручную возле гигантской медно-кобальтовой концессии, принадлежащей Китаю? Лучший способ понять ситуацию - изучить разницу между промышленной и кустарной добычей.

Промышленная добыча - это как хирургическая операция с помощью лопаты, а старательская - с помощью скальпеля. При промышленной добыче тонны грязи, камня и руды собираются без разбора с помощью крупной техники, дробятся до состояния гальки и перерабатываются для извлечения полезных ископаемых, представляющих ценность. По своей сути это тупой, низкодоходный и крупносерийный бизнес. С другой стороны, старатели могут использовать более точные инструменты, чтобы выкопать или пробить туннель в поисках залежей высококачественной руды, извлечь только руду и оставить позади бесполезную грязь и камни. Или, подобно детям, разбирающим завалы возле COMMUS, они могут просто вручную отбирать ценные камни, а остальное выбрасывать. Кустарные методы добычи могут дать в десять или пятнадцать раз больше кобальта на тонну, чем промышленная добыча. Это основная причина, по которой многие промышленные медно-кобальтовые рудники в ДРК неофициально разрешают кустарную добычу на своих концессиях, а также почему они склонны дополнять промышленное производство, закупая кустарную руду высокого качества на складах. Компания COMMUS, похоже, придумала третий вариант - сбрасывать тонны беспорядочного камня и грязи за пределами своей концессии и позволять детям вручную отбирать ценную руду.

Я прошел по периферии шахты COMMUS на виду у охранников и увидел несколько гор щебня высотой до пяти метров, наваленных рядом с дорогой. Сотни детей сидели, стояли на коленях и скрючившись на камнях, выбирая кусочки кобальтосодержащей руды. Почти все дети были жителями Канины. Их семьям нужны были деньги для удовлетворения основных потребностей, поэтому их легко привлекали к сбору камней за пределами площадки КОММУС. Восьмилетний мальчик по имени Эммануэль объяснил: "Мы бросаем кобальтовые камни в одну сторону, а другие камни - в другую. Мы наполняем мешки кобальтом и несем его в магазины, расположенные вон там, у дороги". Несколько детей сказали, что работают так же, как описал Эммануэль. Они рассказали мне, что обычно начинают собирать камни к середине утра и работают по пять-шесть часов. Если не считать того, что дети вдыхали большое количество пыли и получали мелкие порезы и травмы, их условия труда были относительно более безопасными, чем у тех, кто работал в таких местах, как Тилвезембе, Машамба Ист и озеро Мало.

Я посетил склады, на которые, по словам детей, они продавали руду. Они располагались на дороге сразу за концессией КОММУС. Они представляли собой не более чем столы и даже не позаботились о том, чтобы развесить брезент с нарисованными на нем названиями. Все агенты, обслуживающие склады, были китайцами. Они бегло проверяли содержимое каждого мешка и платили детям установленную сумму за мешок - 0,40-0,50 доллара. Большинству детей удавалось наполнить один или два мешка в день. Возле складов стояло несколько охранников в такой же серой форме, как и у ворот шахты КОММУС. Я задержался в этом районе достаточно долго, чтобы увидеть, как часть руды из складов перегружают в грузовики и везут прямо в концессию COMMUS. Оказалось, что в этой системе нет ничего сверх того, что я видел в день своего визита. Я испытал странное облегчение от того, что это, похоже, относительно безопасная форма детского труда в секторе кустарной добычи в Конго, учитывая жестокие и опасные условия, свидетелем которых я стал.

Оказалось, что я сильно заблуждался относительно возможного вреда для детей, которые собирали камни, брошенные КОММУСом рядом с их участком. 26 октября 2020 года я получил видео с мобильного телефона по WhatsApp от коллеги в Колвези. Видео открывалось на кричащей толпе жителей Канины. Два белых джипа мчались через передние ворота концессии КОММУС, в машины летели камни и бутылки. Сразу за главными воротами горел экскаватор. Человек, снимавший видео, медленно пошел к входу в шахту. На территорию концессии въехал еще один джип. В него полетели камни и бутылки.