Чужой выбор

Виржил представил себе ожидавшую их ночь. Заниматься любовью, поскольку желание еще не угасло, шептать слова, уже лишенные смысла, думать о другой, засыпая после объятий? Или же сказать все как есть и вызвать бурю? Он не хотел оскорблять Филиппину, но ненавидел компромиссы, ненавидел трусость – и вот очутился в тупике.

Люк на цыпочках вышел из комнаты двойняшек. Как всегда перед сном, он прочел им две сказки, на выбор каждой из сестер. Случалось, Жюли требовала ту же самую, что Эмили, и тогда приходилось повторять ее дважды.

Он вошел в супружескую спальню и нырнул под одеяло к жене.

– Уснули?

– Да. Они сегодня вместе с папой слепили нескольких снеговиков и здорово устали. Тот, которого они изваяли позади шале, великолепен, больше двух метров ростом!

– Твой отец надел на него свой шарф, так что я дала ему один из твоих, чтобы он не простудился. И у девчонок варежки промокли насквозь, придется купить им другие – эти пропускают влагу. – Клеманс потянулась и приникла к мужу. – Твои родители такие молодцы! И дедушка с бабушкой и, в то же время, телохранители. И относятся к этому вполне серьезно. Но вот когда они уедут…

– Да им спешить некуда. А потом можно будет пригласить Жана с Антуанеттой, они будут очень рады. Каждому свой черед!

Люк говорил с наигранным энтузиазмом, который тем не менее не обманул Клеманс.

– Сколько же это будет продолжаться, Люк? Мы вынуждены продавать шале, жить, не отходя друг от друга, в постоянном страхе, это ведь ужасно! И все из-за меня.

– Нет! Из-за этого несчастного психа, который вообразил, будто имеет на тебя какие-то права. Таких прав нет ни у кого, Клем, ни у меня, ни у других, и никогда не будет. Ты принадлежишь только себе самой!

– Не забывай: когда я выходила за Этьена, я поклялась любить его вечно, – вот он и держится за эту клятву.

– Да он просто умом тронулся, дорогая! Ну, на что он надеется, преследуя тебя, этот ненормальный?! Вернуть себе свое «достояние»? Ваша с ним история закончилась давным-давно!

– И тем не менее он очень опасен. А из-за меня вы все тоже оказались в западне.

Люк распрямился, сжал плечи Клеманс и встряхнул ее:

– Ты тут ни при чем, слышишь? Выбрось эту дурость из головы и запомни: ты – жертва, а не виновница. Поверь мне: мы сможем защититься, оградить от него нашу семью и все, что мы здесь вместе построили.

Люк отчеканил эти слова, стараясь, чтобы они прозвучали как можно убедительнее и успокоили жену; ему было больно за нее.

– Ох, Люк, ты такой… – прошептала она. – Если бы ты знал, как я тебя люблю!

Она прильнула к нему, и они несколько минут лежали, обнявшись, молча; каждый ощущал, как бьется сердце другого. Годы брака не притупили их чувств: они были влюблены так же пылко, как в первый день их встречи. Клеманс ясно помнила взгляд Люка в тот миг, когда он впервые переступил порог парикмахерской вместе со своим другом Виржилом. За все время, что она стригла их, сначала одного, потом другого, Люк смотрел на нее как зачарованный: он был покорен с первой же минуты настолько, что с трудом вспомнил код своей карты, когда настал момент платить. А на следующий день вернулся, уже один, чтобы пригласить ее выпить где-нибудь по рюмочке. Она согласилась только на чашку кофе в соседнем бистро, но там они обменялись номерами телефонов, – вот так и начался их роман.

– Знаешь, я сказала девочкам, что нам, наверное, придется уехать из шале, – сообщила Клеманс.

– И что они?

– Обе заплакали. И я вместе с ними.

– Дорогая, ну мы ведь обо всем уже переговорили.

– Не обо всем. Я прекрасно вижу, что Виржил огорчен, хоть и молчит. Конечно, он предоставил нам свободу действий, но я уверена, что для него это огромная потеря. Да, честно говоря, и для нас тоже.

– Почему? Ты что – боишься заскучать со мной и девчонками? Я ведь знаю, что у Виржила всегда полно разных забавных больничных историй и что он обожает наших девочек; знаю, что тебе очень приятно его общество, но…

– Люк! – воскликнула Клеманс, резко отстранившись от него. – Вот единственная вещь в мире, которую я не хочу слышать от тебя!

Он не сразу понял, в чем дело, и только миг спустя догадался, чтό она имеет в виду.

– Ой, прости… – пробормотал он. – Ты не подумай, что я ревную, это совсем не так… Извини, я круглый дурак! Нет, я вовсе не ревную к Виржилу и жалею только об одном – что это он спас тебя от Этьена, а не я. Как бы мне хотелось самому помочь тебе, стать твоим героем-спасителем! Но судьба распорядилась иначе: им оказался Виржил; мне это жутко обидно, но он тебя вызволил из беды, а это главное.

Клеманс успокоилась и даже улыбнулась ему, а он продолжал: