Чужой выбор

Однако разрыв с подругой, которую он прежде страстно любил, с которой делил жизнь на протяжении нескольких лет, представлял собой такой кардинальный переворот в судьбе, что ему страшно было даже подумать об этом. Вдобавок их разрыв совпал бы с продажей шале – таким образом, он лишился бы всего, что прежде было смыслом его жизни. С другой стороны, разве он не держался этого мирного, размеренного существования лишь для того, чтобы всецело посвятить себя в первую очередь работе хирурга; все остальное было на втором месте. Встреча с Хлоей внезапно вырвала его из этого привычного русла. Он вдруг с некоторым восторгом обнаружил, что во время обычной встречи его сердце может биться гораздо быстрее, что в нем возникают нежданные, но бурные желания, заставляющие пренебречь своим благоразумием, своей сдержанностью. С первого же года учебы на медицинском факультете он преследовал лишь одну цель, потом достиг ее и методично, день за днем, шел этой трудной дорогой к совершенству. Слишком методично… «Да развлекись ты хоть чем-нибудь!» – часто говаривал ему отец Люка. И верно: ему никогда не хватало фантазии или времени, чтобы дать себе волю и разгуляться вовсю.

По дороге в больницу он поймал себя на том, что насвистывает, чего с ним никогда не случалось. И он решил, что это добрый знак.

Днем Филиппине понадобилось съездить в город; она воспользовалась этим, чтобы закупить побольше продуктов, и предложила Клеманс подвезти ее домой после работы. Таким образом, Люк мог задержаться у себя в автосалоне ради дополнительных встреч с клиентами. Сумеречная мгла уже окутывала вершины гор, когда молодые женщины ехали домой; в пути у них завязался откровенный разговор.

– Дорога, конечно, трудная, но как подумаю, что придется расстаться с шале, прямо сердце болит! – твердила Клеманс.

Это стало для нее подлинным наваждением: она чувствовала себя виноватой в случившемся, что приводило ее в отчаяние.

– И все это из-за человека, которого я ненавижу! Какая несправедливость!

– Мы это уже сто раз обсудили, Клеманс, и никто тебя ни в чем не винит.

– Да, но пострадаете-то вы все! Люк и Виржил так любят лыжные прогулки, привыкли все делать вдвоем, сообща, а теперь лишатся этого. Даже девочки – и те переживают, им будет вас не хватать.

– Ничего страшного, просто начнется другая жизнь, у которой будут свои преимущества…

Клеманс покосилась на Филиппину, сосредоточенно смотревшую на дорогу. И впервые спросила себя: а так ли уж приятно этой женщине их совместное проживание? Может, она втайне радуется тому, что наконец-то останется наедине с Виржилом? И тогда у него на глазах, слава богу, не будут вертеться двойняшки, внушающие ему такое сильно желание иметь своих собственных детей.

– И ты наконец-то сможешь побыть с Виржилом наедине, – бросила она нарочито веселым тоном.

– Да… Хотя в последнее время он что-то… Во время того уикенда в Париже он был какой-то рассеянный, мрачный и не очень-то любезно обходился с родными. А ведь поехал туда, чтобы помириться с ними, но ничего путного из этого не вышло. Его дядя иногда бывает чересчур назойлив, а отец недостаточно ласков, хотя оба они в высшей степени достойные люди. Умные, блестящие, а если и амбициозные, то тем лучше для них! Я лично не считаю это пороком. А Виржил чересчур прямолинеен и несговорчив.

– Он просто не разделяет их мнение. Люк мне рассказывал, что Виржил уже в шестнадцать лет взбунтовался против родных. Ему хотелось веселья, семейного тепла, а они были холодные и чопорные. Вот он и проводил все свободное время у родителей Люка, там можно было и смеяться вволю, и делать все что хочешь. Эти семьи принадлежали к разным слоям общества, как ты могла убедиться.

Клеманс произнесла последнюю фразу без всякого сарказма, однако ее слова уязвили Филиппину. Она терпела присутствие в шале Вероники и Кристофа, но не питала к ним симпатии и редко смеялась над их шутками. Горячая привязанность Виржила к этим людям часто раздражала ее.

– Ой, смотри, лиса! – воскликнула Филиппина.

Зверек кинулся прочь, и Клеманс успела заметить только рыжий промельк на снегу между елками. Сумерки сгущались; Филиппина включила фары и нажала на кнопку обогрева, чтобы в салоне было потеплее.

– Какая холоднющая зима! – со вздохом сказала она. – Скорей бы уж весна наступила.

Сегодня она надела очаровательный меховой ток [12], и он был ей очень к лицу. Клеманс слегка завидовала тому, что эта парижанка сохраняет элегантность даже здесь, в горах. Но подражать ей даже не пыталась, она предпочитала собственный стиль.

– Мне показалось, что Виржил уделил слишком много внимания этой особе из риелторского агентства, – внезапно заявила Филиппина. – Ты заметила?

– Да меня же не было дома, когда она приезжала. Ну и как она выглядит?

– На мой взгляд, ничего особенного.

Заинтригованная, Клеманс посмотрела на Филиппину, но та не обернулась к ней, ее взгляд был устремлен на дорогу. Она ничего не добавила, как будто эта тема не стоила внимания, но, видимо, затронула ее неспроста: «особа» явно не давала ей покоя.