Чужой-3

Внимательно проследив за реакцией Богтза и Рейнза, Диллон сказал:

— То, что Голик не любит болтать, еще не означает, что он сумасшедший. Может, он просто неразговорчивый. Честно говоря, мне всегда казалось, что он выражает свои мысли не хуже любого из нас. Мы все не ораторы.

— Ладно, скорей добирайся до сути, — мрачно проворчал Боггз.

— А суть дела в том, что он как работал, так и будет работать с вами. Он член вашей бригады и останется им до тех пор, пока его не переведут в другую бригаду или пока он не совершит более серьезный проступок, чем игра в молчанку. У вас есть работа. Поверьте мне на слово, скоро вы привыкнете к Голику и перестанете замечать его странности. Он всего лишь такой же бедолага, такой же несчастный, страдающий сукин сын, как и мы с вами. Если он сумасшедший, то и все мы тоже.

— Только уж очень противно от него воняет, — с отвращением заметил Рейнз.

— И он псих, — добавил Боггз, оставшись при своем мнении.

Диллон выпрямился.

— Слушайте, не делайте из мухи слона. Я сталкивался с подобными историями и раньше. Что-нибудь в этом роде всегда бывает, если ты не занят по горло работой. Сначала начинаешь придираться к еде, потом ко вшам, потом к товарищу. Голик не похож на вас, только и всего. Но он не лучше и не хуже любого другого.

— Вонючий козел, — пробормотал Рейнз.

Диллон строго посмотрел на него:

— В шахте никто из нас не благоухает розами. Выбрось эти дерьмовые мысли из головы. У вас есть работа. У всех троих. И неплохая.

— Мы ее не просили, — проворчал Боггз.

— Здесь никто ни о чем не просит. Берите то, что дают, и старайтесь выполнить свою работу получше. Только так можно выжить. Это относится и к тебе, и к нему, и к любому другому. Наша колония — не тюрьма в Солнечной системе. Тут, если взбунтуетесь, ни один репортер не прибежит выслушивать ваши жалобы. Просто наживете кучу неприятностей. Или распрощаетесь с жизнью.

Боггз беспокойно зашаркал ногами.

— Теперь послушайте меня, — продолжал Диллон. — Найти желающих стать фуражирами нетрудно. Кроме того, могу сообщить — если вы сами этого не заметили, — что Эндрюз сейчас не в лучшем настроении. Я бы не отважился обращаться к нему по таким пустякам, как перевод одного рабочего из бригады в бригаду. — Гигант ободряюще усмехнулся. — Слушайте, на работе вы сами себе хозяева, за вами не смотрят ни начальник колонии, ни его подхалимы. А если повезет, можно найти что-нибудь полезное и припрятать.

— Боюсь, долго ждать придется, — проворчал Рейнз, но уже скорее по привычке. Диллон вовремя напомнил о преимуществах их работы.

— Вот так-то лучше, — продолжал гигант. — Думайте только о работе, и вы перестанете замечать Голика. Вы фуражиры, охотники за брошенным провиантом и всяческим добром, что может нам сгодиться. Мы уже давно обнаружили — теперь-то это знают все, — что честнейшие и благороднейшие вольнонаемные горняки Компании имели полезную привычку присваивать кое-что из ее собственности и прятать ворованное в своих крохотных кладовках или других укромных тайничках, которые они вырубали в скалах, в надежде потом продать. Просто рассчитывали немного добавить к своим доходам. А нам их добро пригодится, чтобы повысить наши шансы на выживание.

Не хочу больше ни слушать вас, ни спорить с вами. Будете настаивать на своем, что ж, здесь есть и куда более неприятные рабочие места. Но помните, сейчас вы работаете, чтобы помочь своим товарищам, чтобы доказать, что вы верите мне. И впредь я не хочу слышать ни слова о несчастном Голике.

— Да, но… — хотел было возразить Рейнз, но с разинутым от удивления ртом уставился на дверь, будто внезапно лишился дара речи.

Боггз и Голик тоже подняли головы. Диллон медленно повернулся.

В дверях стояла Рипли. При ее появлении воцарилась гробовая тишина. Она оглядела столовую, замечая все, но ни на ком не останавливая взгляда. Подойдя к раздаточной, она брезгливо, с нескрываемым отвращением осмотрела стопку одинаковых подносов. Дежуривший на раздаче заключенный, забыв о манипуляторе, бесцеремонно уставился на нее. Из большой пластиковой корзины Рипли взяла ломоть хлеба, повернулась и снова оглядела зал. На этот раз ее взгляд остановился на Диллоне.

Эндрюз и его помощник, похоже, тоже на время утратили дар речи. Начальник колонии молча смотрел, как Рипли подошла к столу, за которым сидел Диллон. Всем своим видом выражая покорность судьбе, Эндрюз снова взялся за вилку.

— Чего я и боялся, мистер Эрон. Чего я и боялся.

Его помощник, все еще не в силах отвести взгляд от Рипли, нахмурился.

— Как вы и предполагали, сэр. Что теперь?

Эндрюз вздохнул.

— Ничего. Во всяком случае пока ничего, — сказал он и ткнул вилкой в горячую коричневую массу на тарелке в центре подноса.

Рипли встала за спиной Боггза лицом к Диллону. Четверо мужчин демонстративно уткнулись в тарелки, не проявляя ни малейшего желания замечать ее присутствие.