Чужой

Начав шарить в поисках протянутой ему пиалы, Блоквил нечаянно коснулся руки Акмарал. Это прикосновение длилось всего один миг, но этого было достаточно, чтобы продрогшие пальцы француза разом согрелись.

— Правду говорят, что нет худа без добра!

Акмарал, не понявшая, о чем это он — то ли о сладкой воде, то ли о ней, прошептала:

— Пей поскорей! Я должна забрать пиалу, Жорж.

Почти полная пиала сладкой и холодной воды согрела озябшую душу Блоквила.

* * *

В назначенное знахаркой из Годжука время с глаз Жоржа Блоквила сняли повязку. Сразу после этого состояние пленного оставляло желать лучшего, но постепенно вокруг него становилось светлее. К полудню он стал видеть гораздо лучше, хотя и не так, как до болезни.

Француз счел это своим вторым рождением. Радуясь встрече с белым светом, он даже забыл на некоторое время и свой плен, и все сопутствующие этому трудности и лишения. Правда, эйфория была временной.

Примерно через неделю зрение Блоквила восстановилось полностью, так что теперь ему оставалось до конца дней своих с благодарностью вспоминать Бибиджемал-табипа из Сада Годжука. Когда и эта беда благополучно миновала, для него снова потянулись бесконечно тоскливые дни жизни в плену.

Однажды после полудня возле дома Эемурата появились две женщины среднего возраста. Судя по их широким, туго затянутым кушакам, можно было сделать вывод, что прибыли они издалека. Блоквилу и в голову не могло придти, что их визит имеет к нему самое непосредственное отношение. Напротив, он подумал, что женщины, пережившие военное время, теперь навещают своих родственников. Весенне-полевые работы еще были впереди, а сейчас самое время ходить по гостям. Из дома вышла Аннабиби и приветствовала гостей, после чего позвали из другого дома и Акмарал. Ее приглашали всякий раз, когда надо было исполнять роль переводчика в разговоре с французом.

Две женщины последовали за Акмарал в сторону сарая. Только теперь Блоквил понял, что они идут к нему. Хотя ему и непонятно было, что этим женщинам могло понадобиться от него. К тому же Аннабиби, стоя у своего дома и глядя вслед идущим женщинам, многозначительно улыбалась. И это тоже было непонятно французу. Да и на лице приближавшейся Акмарал тоже было видно подобие улыбки. Все вместе было и странным, и смешным.

Гостьи поздоровались с пленным и уселись у наружного входа сарая.

Акмарал сообщила французу о цели визита незнакомых женщин. Блоквил сразу же понял, почему так загадочно улыбалась жена Эемурата. И теперь уже он сам не просто улыбнулся, а весело рассмеялся.

Оказывается, эти приехавшие издалека женщины прослышали, что Блоквил обладает магией волшебника, а потому решили просить его о помощи.

Немного успокоившись, Блоквил сказал:

— Вы им объясните, Ахмарал, что я не имею никакого отношения ни к колдовству, ни к магии. Я вообще в этих делах не разбираюсь. Да и не верил я никогда во всякого рода заговоры и заклинания.

После перевода, сделанного Акмарал, одна из женщин произнесла:

— Ты объясни ему, милая, что он совершает благодеяние, помогая страждущим людям своим даром! — она говорила в сторону, не глядя на Акмарал, словно та чем-то обидела ее.

Акмарал не успела ничего объяснить, а уже вторая женщина пошла в атаку:

— Не пытайся скрыть от нас, дорогая, мы приехали сюда, точно выяснив, что он колдун. Даже на базаре Хангечена все говорят, что ученый француз является колдуном. Дыма без огня не бывает, не стали бы люди зря говорить.

Блоквил снова уклыбнулся:

— Но я ведь даже не мусульманин. Я католик. Это-то вы хоть поймите, апа!

Обе “апа”, хоть и не поняли ничего из сказанного, недовольно покачали головами. Одна из них даже решила продемонстрировать свою осведомленность.

— Колдуны бывают не только среди мусульман, но и среди шиитов, мы и это знаем, девушка.

— Но шииты тоже мусульмане, апа! — возразил Блоквил женщине. — Шииты такие же, как и вы, люди. Только они сторонники Хазрети Али, а туркмены сунниты — они поклоняются пророку Мухаммеду.

— Вот видишь? — воскликнула одна из женщин, поворачиваясь к своей попутчице. — Я же говорила тебе, что он колдун, во всем разбирается.

Вторая женщина попыталась настоять на своем:

— Мы и так знаем, что он не мусульманин, мог бы и не говорить об этом. Но пусть он знает, милая, что мы пешком прошли такой дальний путь. Скажи ему это. — Вдруг голос ее дрогнул. — Аннамурат джан уже сколько месяцев страдает от бессонницы. Только задремлет, тут же проснется. К каким только табипам, к каким только муллам мы не обращались, дорогая. И поэтому пусть ученый француз пожалеет нас. Ты только хорошенько объясни ему это, прошу тебя, родная.

После перевода последних слов Блоквил, услышав, как его называют ученым французом, развеселился, однако он не смог ни засмеяться, ни даже улыбнуться, видя переживания расстроенных женщин. Одна из них все время вытирала слезы концом головного платка.

Наплакавшись и немного успокоившись, женщина опять обратилась к Акмарал.