Чужестранец

– Теперь надо на торг идти, – сказал Торфинн, после того как корабль был поставлен. – Надо продать твоих коней. Ты получишь за них хорошую цену. Эти деньги пригодятся тебе. Если захочешь, ты легко станешь в Арголиде дойном. Но подумай прежде, потому что ты можешь начать торговать и стать настоящим купцом. Но помни и то, что знает о тебе Торгни.

– Мне надо попасть на закатные берега. – Мирко впервые заговорил о своих далеких намерениях. – Там, где кроме моря на закат уже ничего нет.

Торфинн, казалось, нимало не удивился: да и что ему было дивиться? Он-то прошел все берега от края до края не один раз и не видел ничего странного в том, что кто-то еще хочет сделать то же.

– В Арголиде ты найдешь множество кораблей, которые идут туда, – кивнул поморянин. – Платы за твоих коней хватит, чтобы доехать туда и вернуться обратно. Но если ты пойдешь с нами, тебе не надо будет платить. Снаряжай коней.

Кони перенесли речную дорогу легко. Впрочем, корабль шел ходко, Хойра вела себя тихо, поморяне гребли складно, на постоях Мирко выводил коней на берег, и теперь они, должно быть, не догадывались, что настал конец их совместного пути. Только одно не давало покоя: Белого Мирко продавать не хотел, а взять его с собой – не мог, о чем и сказал Торфинну. А у ног еще вертелся Пори. Но пес не был для корабельщиков чем-то удивительным и обременительным, а вот везти за море коня возможно было только князю.

Торфинн и сам не мог ничего путного сказать Мирко, но тут вдруг рядом оказался сам Торгни.

– Если ты боишься продавать своего белого коня, – заговорил он простыми словами, чтобы Мирко мог его понять, – то тебе не надо бояться. Он вернется к тебе. Это не простой конь. Такие кони всегда возвращаются к своим хозяевам. Он сам найдет тебя в любой стране. Этот конь – потомок Слейпнира, он умеет бежать так, что копыта его не касаются земли.

Мирко вздрогнул. Откуда Торгни мог знать это?! Значит, и правда был он провидец?!

– Не бойся, Мирко Вилкович, продавай коня, – посоветовал Торфинн. – Продай его человеку, у которого будет один глаз, – добавил скальд и для пущей доходчивости – видно, не был уверен, что мякша все понимает, – прищурил левый глаз. Седой, бородатый, худой, со шрамом на лице, Торгни, прищуривший глаз, выглядел так же, как тот колдун на огромном коне, что разрубил надвое предводителя разбойников. – Если такой встретится на торге, – усмехнулся поморянин и ободряюще похлопал Мирко по плечу.

Радославский торг был недалеко от пристани, и найти его труда не составило, тем более что люд с пристани направлялся или туда, или оттуда. По широкой улице, мощенной ровно уложенными бревнами, двигались пешие и конные, с ношей и порожняком, с тачками и телегами. Мирко увидел здесь и поморян, и полешуков, и полянинов, и хиитола, и людей, схожих со старостой Сааримяки, – должно быть, это и были вольки. По рассказам дяди Неупокоя Мирко узнал по одежде и облику ругиев и жителей Арголиды. Много было и других. Он чувствовал себя, будто оказался в лесу с незнакомыми деревьями: лес остался бы тогда лесом, но говорил бы по-другому. Как мякши и полешуки разговаривали на схожих языках, но все ж были разными, так и леса в Мякищах и в Великой Чети, хоть и были родственны, все же отличались. Или это люди рознились оттого, что рознились леса? Словом, в чужом народе, как и в чужом лесу, Мирко ухватывал самое главное, что их роднило, но мелочи и приметы надо было еще суметь понять.

Торг широко раскинулся по берегам небольшой речки Ветки, которая впадала в Хойру чуть ниже пристани. Торфинн шагал уверенно, зная дорогу. Он показывал, какие ряды чем торгуют, кто из каких земель, и чем знамениты те или иные товары. Кое-что Мирко узнавал – все же и на Плаву приходили купеческие корабли, кое-чему дивился, но только времени задерживаться у них не было: надо было сладить одно дело, а за ним и второе, о котором Мирко думал уже как о чем-то обычном, без замирания сердца. Только холодок под ложечкой не проходил, будто чьи-то прохладные пальцы то сжимались, то отпускали.

Возле оружейных рядов Торфинн встретил знакомого – круглолицего огненно-рыжего, как лис, поморянина, курносого и голубоглазого. Тот долго и шумно рассказывал что-то, размахивал руками. Мирко понял только, что он очень удачно продал здесь купленные на севере оленьи и волчьи шкуры и бивни морского зверя, а взамен приобрел вдоволь зерна, меда и хорошее оружие.

Торфинн, должно быть, объяснил знакомцу, что Мирко ведет на торг коней. Собеседник вежливо раскланялся с ним, назвался Бьярни с Лососевой речки, сыном Греттира, и подошел к коням – посмотреть. Смотрел со знанием, цокал языком, опять шумно о чем-то рассказывал Торфинну, а потом обратился к Мирко:

– Я хочу купить этого, – и указал на гнедого. – Сколько просишь?