Чужак в чужой стране

— Не будь наше табу настолько сильным, что ты считаешь его инстинктом, я мог бы составить длинный список людей, к которым я бы никогда не повернулся спиной, учитывая нынешнюю цену на говядину. Ну?

— Да уж, я тоже не доверюсь даже собственной бывшей теще, — неохотно улыбнулся Дюк.

— А как насчет нашего милейшего соседа с южной стороны, который так небрежно обходится с чужими стадами во время охотничьего сезона? Будешь держать пари, что мы с тобой не оказались бы у него в холодильнике? А вот Майку я доверяю, потому что Майк как раз цивилизован.

— То есть?

— Майк совершенно цивилизованный человек — с марсианской точки зрения. Ты ведь достаточно общался с Майком, чтобы убедиться: принцип «пес ест пса»… или «марсианин ест марсианина»… не характерен для марсиан. Да, они поедают мертвецов, а не хоронят их в земле, не сжигают, не оставляют на съедение стервятникам. Но этот обычай обставлен массой церемоний и имеет глубокий религиозный смысл. Марсианина никогда не убивают, «убийство» вообще, похоже, не входит в их понятие. Марсианин умирает, причем решение он принимает сам, посоветовавшись с друзьями и получив согласие духов своих предков на то, чтобы присоединиться к ним. Решив умереть, он делает это так же легко, как мы закрываем глаза — никакого насилия, никаких болезней или сверхдозы снотворного. Секунда — он живой, еще секунда — и он уже дух. Тогда друзья съедают соплеменника, ведь тело ему больше не нужно, и «грокают» его, как сказал бы Майк, восхваляя добродетели покойного и одновременно намазывая его плоть горчицей… А дух присутствует на празднестве. Насколько я понимаю, это своего рода конфирмация, где дух обретает статус Старейшины — верховного правителя.

Дюк скорчил рожу.

— Господи, ну и суеверие!

— Для Майка это самая торжественная, самая восхитительная религиозная церемония.

Дюк фыркнул:

— Джубал, неужели вы верите в эту болтовню о «духах»? Всего лишь людоедство в сочетании с суевериями, вот и все.

— Ну, я не стал бы так далеко заходить. Мне сложновато проглотить понятие «Старейшины», но Майк-то говорит о них так, будто мы обсуждаем события, происходившие на прошлой неделе. Что до остального, Дюк… в какой церкви ты воспитывался? — Дюк ответил, и Джубал продолжил: — Так я и думал, большинство живущих в Канзасе принадлежат к твоей церкви или к одной из родственных ей, но чтобы их различить, нужно взглянуть на крест. Скажи-ка, что ты ощущал, участвуя в символическом каннибализме, играющем столь большую роль в ритуалах твоей церкви? Я имею в виду причастие.

Дюк вытаращил глаза:

— О чем вы?

Джубал серьезно посмотрел на него:

— Ты был прихожанином или просто посещал воскресную школу?

— Что? Ну, конечно, я был членом прихода, да и сейчас вхожу в него, хотя и нечасто бываю в церкви.

— А я думал, может, ты не удостоился чести. Ну тогда ты понимаешь, о чем я, подумай-ка. — Джубал поднялся с места. — Все, я не собираюсь больше спорить о разновидностях ритуального каннибализма. Хватит, мне некогда избавлять тебя от предубеждений. Ну как, уходишь? Если да, я велю тебя проводить. Или хочешь остаться? Жить здесь и есть за одним столом с нами, каннибалами?

Дюк насупился:

— Пожалуй, останусь.

— Тогда я умываю руки. Ты видел съемки. Если ты достаточно умен, чтобы не «толочь воду в ступе», то уже сообразил: наш марсианин весьма опасен.

Дюк кивнул:

— Я не так глуп, как кажется, Джубал. Но я не позволю Майку выставить меня отсюда. Вы говорите, он опасен. Я не собираюсь его заводить. Черт побери, Джубал, этот малый мне нравится — в основном.

— М-м-м… ты все еще недооцениваешь его. Слушай, если ты настроен к нему дружелюбно, лучшее, что можно сделать, — это предложить ему стакан воды. Понял? Стань его «братом».

— Подумаю.

— Только не притворяйся. Если Майк примет твое предложение, он будет настроен очень серьезно. Он будет безгранично доверять тебе, несмотря ни на что. Поэтому не надо этого делать, если ты сам не готов довериться ему и оставаться на его стороне, как бы тяжко тебе не пришлось. Или все — или ничего.

— Понял. Потому-то и говорю — подумаю.

— О’кей. Да смотри не тяни, решай скорее — боюсь, скоро нам всем придется туго.

Глава 14

Как утверждает Лемюэль Гулливер, в Лапуте важные персоны общаются с остальными при помощи «клайменолов», то есть «хлопальщиков». Такой слуга хлопает надутым пузырем над ухом хозяина или по его губам тогда, когда, по мнению слуги, хозяин должен выслушать кого-то или заговорить. Побеседовать с лапутянином из высшего общества без согласия его слуги невозможно.

На Марсе система «хлопальщиков» неизвестна. Марсианским Старейшинам хлопальщики нужны так же, как змее башмаки. Марсиане, пребывавшие в своих телесных оболочках, конечно, могли бы пользоваться хлопальщиками, но сама идея была чужда их образу жизни.