Чужак в чужой стране

— Бен, ты же знаешь Майка. Мне пришлось обучать его всему. Он не мог понять, зачем вообще нужна одежда, пока не грокнул — к своему величайшему изумлению, — что мы чувствительны к изменениям погоды. Стыд по отношению к телу — такого понятия просто нет в марсианском. А роль одежды в украшении человека Майк грокнул лишь после того, как мы начали проводить службы. Майк всегда делал то, что я скажу, независимо от того, грокал он или нет. Но ты и представить себе не можешь, что такое быть человеком. Нам самим требуется лет двадцать на то, чтобы освоить все правила, — а Майк должен был обучиться в одночасье. И сейчас остаются пробелы. Он способен на такое, что человек никогда не вытворит, даже не догадается… Мы все его учим, кроме Пэтти: для нее все, что ни сделает Майк, совершенство. Он все еще грокает одежду. Он считает, это неправильность, разделяющая людей, которая мешает им отдаться любви и сблизиться. Но недавно он понял: с чужаками барьер необходим. А раньше он одевался, только когда я его просила.

— Однажды я забыла ему напомнить. Мы были в Нижней Калифорнии. Там как раз мы встретились, вернее, вновь встретились с Доун. Мы с Майком поселились в отеле у пляжа, дело было ночью; ему не терпелось грокнуть океан, поэтому он не стал меня будить, а сам отправился на встречу с водой рано утром.

Бедняга! Пришел на пляж, скинул одежду и пошел прямо в воду… прекрасный, словно греческий бог, и настолько же далекий от общепринятых правил приличий… поднялся шум, я проснулась и помчалась за ним, а то он бы угодил в тюрьму.

Тут у Джилл сделалось отсутствующее лицо.

— Я нужна ему… Бен, поцелуй меня, увидимся утром.

— Ты уходишь на всю ночь?

— Возможно. Переходный класс очень большой. — Встав, она потянула его за собой, и он обнял ее. Наконец она прошептала: — Бен, а ты брал уроки. Ну и ну!

— Я?! Я был тебе верен — по-своему.

— И я тебе… так же. Не жалуюсь, просто мне кажется, тебе помогала Доркас.

— Слегка. Не любопытничай.

— Класс подождет — поцелуй меня еще разок. Попытаюсь вести себя, как Доркас.

— Лучше оставайся собой.

— Да, конечно. Собой. Майк уверяет, что Доркас целуется, «грокает поцелуй глубже», чем кто бы то ни было.

— Перестань болтать.

Она умолкла. Вздохнула.

— Ну, переходный класс, я иду к вам, сияя, как светлячок! Позаботься о нем, Доун.

— Обязательно.

— Да поцелуй его немедленно, сразу меня поймешь.

— Непременно.

— Бен, будь умницей, делай, что скажет Доун.

И она удалилась — не спеша, но бегом.

А Доун подплыла к нему, протянула руки.

Джубал поднял бровь:

— Неужто ты спасовал?

— Ну, выбора у меня не было, и я, э-э-э, «смирился с неизбежным».

— Ты угодил в ловушку, — кивнул Джубал, — а в таком случае мужчине лучше попытаться заключить перемирие.

Глава 32

— Джубал, — серьезно продолжал Кэкстон. — Я бы промолчал про Доун, да и вообще бы ни о чем не рассказывал, но нужно было объяснить, почему я о них беспокоюсь… обо всех, о Майке, о Дюке, Доун, Джилл и других жертвах Майка. Майк их просто заворожил. Он обрел новую, чрезвычайно сильную личность. Дерзкий, и слишком много от коммивояжера, но чертовски убедителен. Доун тоже, но по-своему. К утру она меня так убаюкала, что я успокоился и начал думать: все в порядке. Жутко странно, но весело…

Бен Кэкстон долго не мог сообразить, где он. Было темно, он покоился на чем-то мягком, но не на кровати…

И тут он мгновенно вспомнил. Последнее, что ясно отпечаталось в его памяти, — как они с Доун лежали прямо на мягчайшем полу во Внутреннем Храме, тихо, интимно переговариваясь. Она привела его туда, они погрузились, разделили воду, сблизились…

Он судорожно начал обшаривать все вокруг. Никого.

— Доун! — позвал он тихо.

Появилось легкое свечение.

— Я здесь, Бен.

— А я испугался, что ты ушла.

— Мне не хотелось тебя будить. — На ней, к его разочарованию, была надета мантия. — Мне пора начинать утреннюю службу для тех, кто встает на рассвете. Джиллиан еще не вернулась, ты же знаешь, у нее большой класс.

Слова ее напомнили ему то, что она поведала минувшей ночью… то, что расстроило его, пока он не смирился. Он по-прежнему не мог грокнуть всего, но — да, Джилл занята, проводит обряды в качестве высшей жрицы — это ее задание, счастливая обязанность, которую Доун готова была взять на себя. Бен знал: он должен пожалеть, что Джилл вчера пришлось отказаться.

Но ему не было жаль.

— Доун, неужели тебе и правда надо уходить?

Вскочив, он обнял ее.

— Я должна, Бен, милый, должна. — Она прижалась к нему всем телом.

— Прямо сейчас?

— Ну, так уж сильно спешить нам не приходится, — прошептала она. Мантия их больше не разделяла, а он был слишком поражен, чтобы еще и удивляться.

Проснувшись во второй раз, он обнаружил, что «меньшее гнездо» освещается, едва он встает. Потянувшись, понял, что чувствует себя великолепно. Огляделся, ища шорты. Попытался вспомнить, где же он мог их снять, но не сумел. Во всяком случае, купался он без них, так, может, возле бассейна? Он отправился в ванную.