Чужак

— Говори, женщина, — мой голос дрожал от ярости. — Но будь убедительна!

— Мать-Земля приняла наши души, — просто и буднично сказала она. — Совсем как в древних легендах. Вадим чужак, это правда, но я была им, а он — мной пред Матерью-Землёй. Он чужд настолько, что даже я не понимаю его поступков. Но ещё ни один его замысел не причинил зла Народу — и не причинит, пока он верит нам. Я бы не хотела, чтобы твои поспешные суждения и вызванные ими поступки оттолкнули его.

— Что он делает, этот чужак? — мне приходилось держаться изо всех сил. — Пока я вижу только позор всех, до кого у него получается дотянуться!

— Тогда у тебя что-то с глазами, Кейгот-Слепота, — отрезала Ирга, — потому что я вижу взятый форт и богатую добычу!

— Какой нам от неё прок, если к вечеру мы станем покойниками? — не выдержал я. — Он погубит нас всех своими безумными играми!

— Погубит, — согласилась Ирга. — Но вряд ли нас. Ты воевал, как было заведено, и ты храбрый воин, я знаю. Твой отец был храбрым воином, и его отец — и все, кого помнят легенды твоего рода. Но это не помогло. Настала пора меняться. Пойми это, пока не поздно. Я хотела бы видеть перед собой друга и соратника, а не обиженного врага.

Я взглянул на суматошную возню подчинённых безумца. Пушки, одну за другой, устанавливали под коновязью, в углу двора. Куда он собрался из них стрелять, в стену?

— Ты знаешь, что из всех, кто мог бы выстоять пред ликом Отца-Неба в день моей двадцать первой весны, твоё имя на совете назвали первым? — Слова женщины резанули меня больнее клинка. Несколько дней назад, услышь я такое, я сошёл бы с ума от радости.

Но сейчас?

— Я признаю, что был не прав, — глухо сказал я, — когда переживу этот вечер.

— Переживёшь, — Ирга усмехнулась, и показала на пушки. — Видишь? Их уже готовят к первому выстрелу. Мне говорили, что ты умён, Кейгот, неужели ты до сих пор не понял?

И тут я узнал, что же происходит, когда боги действительно хотят кого-то покарать. Они всего лишь дают понять, каким слепцом ты был до этого.

Вадим Колпаков, сапёр-любитель

В прямом бою мы вряд ли могли на что-то надеяться. Разумеется, в сто человек форт в открытом бою взять не получится ни у кого, но и осаждённым после такого не уйти. Оставалось только спешно придумать несколько гнусных трюков, и всерьёз озадачить местных жителей. В этой непростой игре у меня было несколько выгодных козырей.

Прежде всего — чутьё полукровок. Да, по словам Ирги, оно давало им возможность идти по следу кровных родичей не хуже гончей. Но как с их точки зрения выглядели события, что произошли вслед за нашим выходом к форту?

В таких ситуациях обычно верят самому привычному результату. Тому, например, что беглецы выскочили на форт, проиграли встречный бой, частью попали в плен, а частью разбежались.

Хороший повод злоупотребить этой ошибкой врага. Для большей убедительности я распорядился отослать полдюжины легкораненых сразу после боя. Каждому из них выдали по несколько самых быстрых наших лошадей. Хотя бы один-два наверняка проскочат — и донесут известия степнякам.

Осталось только дождаться результата. Ручей и пара колодцев, один во дворе и один в подвалах башни, гарантировали, что без воды мы тоже не останемся. Назначенный в завхозы Юрек Шеслав подтвердил, что местных запасов нам хватит на верных полгода. Форт строили для снабжения целой армии. Полурота стрелков, пусть даже и степняков, его запасам не грозила даже с поправкой на стремление интендантов сэкономить на количестве и ассортименте продуктов.

За любое разумное время такая дыра в блицкриге противника наверняка привлечёт грамотных командиров с нашей стороны баррикад. Труд гонцов наверняка окупится — даже с учётом временной потери воинов и лошадей.

До тех пор мне следовало дополнительно упрочить репутацию загадочного чужака из неведомых далей. Возможность победить в бою, который местные не считали даже приемлемым, желательно — с разгромным счётом, как раз тянула на такой подвиг.

Именно поэтому я стоял на плоской крыше центральной башни с монокуляром в руках и разглядывал колонну всадников. Преследователи неторопливо тянулись в расставленную ловушку.

Над воротами уже гудел рожок. Один из охранников Шеслава разбирался в местном сигнальном деле вполне достаточно, чтобы звучать убедительно. Ответное приветствие раздалось вовремя, и такое, как нужно. Колонна приняла нас за своих.

Заскрипели ворота. Обряженные в местную красно-белую форму охранники спешили продемонстрировать достойную по местным понятиям выучку. Закатное солнце играло на их надраенных шлемах и остриях пик.

Метких стрелков из числа степняков уложили плашмя у внешних стен форта, под бойницы на галерее. Сверху я видел их как на ладони. Почти двадцать воинов, у каждого — по два-три заряженных мушкета. Остальные распределили между людьми Шеслава. Степняков, которым не досталось нормального оружия, до поры загнали в основания башен. Как я успел заметить, с хорошим клинком те умели резать врага не хуже взбесившейся циркулярки. Внезапный удар по растерянному противнику имел все шансы на успех.