Чумные псы

— На самом деле, — сказал мистер Вуд, — если я решу уйти из больницы, по закону они не имеют права препятствовать. Мистер Драйвер, вы очень добры, но не слишком ли вас все это обременит? Я ведь без посторонней помощи даже ходить не могу. Боль ни при чем, я ее вытерплю, но я очень быстро устаю.

— Посторонняя помощь — это я, мистер Вуд.

— И вы правда думаете, что есть еще шанс спасти Надоеду?

— Я думаю, что грех не воспользоваться самомалейшей возможностью что-то исправить, хотя, черт возьми, очень плохо представляю себе, как это может выглядеть на деле. Еще я очень боюсь, что мы уже опоздали. Повторюсь: я готов помочь вам выйти отсюда и со всей мыслимой скоростью отвезу вас к месту событий. Чего скрывать, мистер Вуд, я же репортер, а тут такая история! Но в данном случае я и правда хочу помочь, я полностью на вашей стороне. От чистого сердца это говорю! Ну же, где ваша одежда? Вон в том шкафу? Держите! Вот сядем в машину, и я вам все подробности расскажу…

Похищение мистера Вуда из больницы оказалось задачей почти непосильной даже для Дигби Драйвера. Пожалуй, кроме него очень мало кто справился бы. Сущий подвиг Геракла! Дважды у него едва не доходило до рукопашной с врачами. Персонал обрывал телефоны, запрашивая мнение медицинских светил, но Дигби Драйвер шел напролом, ни на что не обращая внимания. Когда прибежал дежурный хирург, довольно приятный на вид молодой человек, репортер предложил ему на выбор: вызвать полицию, засудить «Лондонский оратор» или прыгнуть в Уэстуотер. Решительно настроенный привратник в вестибюле (между прочим, кавалер «Африканской звезды»[102] со специальной наградной планкой за службу в Восьмой армии) был послан весьма далеко и надолго: Дигби Драйвер клятвенно заверил его, что, вздумай он хоть пальцем тронуть самого журналиста или его спутника, «Лондонский оратор» размотает ему кишки и вывесит их на просушку.

Когда они с мистером Вудом наконец достигли дверей, все сопротивление внезапно прекратилось. Под недоумевающими взглядами редких в этот час посетителей Дигби Драйвер и тяжело хромавший, почти повисший на нем мистер Вуд выбрались наружу под дружный хор самых внушительных предупреждений. После чего внутри больницы было торжественно умыто множество рук, как белых, так и черных, а зеленый «Триумф Толедо» понесся в Эскдейл по шоссе, что ведет через Бротон и Ульфу.

* * *

Ветер, отошедший к востоку, доставил недреманному обонянию крепко спавшего Рауфа запахи ружейного масла, кожи и мокрого обмундирования. Еще мгновение, и шевельнувшиеся уши пса вобрали человеческие голоса. Он в ужасе открыл глаза и увидел, как цепочка силуэтов цвета хаки пересекает пески.

— Надоеда! Там люди в красных шапках! Они сюда идут!..

— Отстань, Рауф, дай подремать…

— Ну да, и проснуться у белых халатов на стеклянном столе! Вставай, говорю, бежать надо!

— Я знаю, что они за нами гонятся, — пробормотал фокстерьер. — Они собираются убить нас, да. Не помню только, за что…

— А ты вспомни, что нам говорила та овчарка! Она говорила, ее человек думал, будто у нас чума или что-то в этом роде. Вот бы она у меня и вправду была! С каким удовольствием я их перекусал бы, сколько успею!

Он все-таки растолкал Надоеду, и они побежали через плавные горбы дюн. Вниз, вверх, через песчаный тростник и утесник, через высохшие плети вьюнка и шуршащие мертвые камыши. Вперед по извилистым распадкам, часто поворачивавшим обратно… В поле зрения то и дело появлялись солдаты — неумолимо приближавшиеся. Собаки прыгали по рыхлому, податливому песку, переваливали через гребни и скатывались вниз, чтобы наконец снова оказаться у моря.

Сырой песок, длинные полосы водорослей, блестящие камни, лужи, разводья… И там, дальше, впереди — с шумом разбивавшиеся волны.

— Надоеда! Я не полезу в водяной бак! Ни за что не полезу!

Рауф пробежал несколько шагов по катившейся пене и выскочил обратно. Жалкое это было зрелище — громадный, могучий, косматый пес, трясшийся и скуливший, точно побитый щенок.

— Надоеда, что там, за этой водой? Что там, скажи?..

— Там остров, — проговорил фокстерьер. — А ты разве не знал? Там лежит чудесный остров, владения звездного пса. На нем живет много собак. У них теплые просторные дома, и повсюду — уйма косточек и вкусного мяса. А еще они соревнуются между собой в погоне за кошками. И люди туда не допускаются, Рауф. Только те, кого собаки любят и хотели бы видеть рядом с собой.

— А не врешь, Надоеда? Где он, этот остров? Он настоящий? И как он называется?

Фокс едва заметно призадумался.

— Собачий, — сказал он затем. — Собачий остров.

— Почему я его не вижу? Вот остров Мэн, насколько я знаю, там действительно есть. И это значит — Остров Человека! Там, должно быть, кишмя кишат люди…

— Нет, Рауф. Там лежит Собачий остров. Надо чуть-чуть проплыть, и он покажется на горизонте. И мы сможем достигнуть его. Сможем, Рауф!