Чума

Другая интересная речка чуть ниже — Чусовая. По ней (в РИ) шёл в Сибирь Ермак Тимофеевич.

Третий путь: Бабиновская дорога. 260 вёрст сухого тракта, основной путь (в РИ) в Сибирь два века. Сорок мужиков построили за два года.

Надо посмотреть.

Весной следующего года впервые полностью загруженный моими товарами «авианосный Кон-Тики» отравился в саксинский поход. Двадцать тысяч зеркальц! Десять тысяч коранов! Тридцать корчаг отбеливателя! Триста слонов керамических!

— Николай, зачем изображения слонов в мусульманские страны? Им же нельзя!

— Э, Воевода, давай ты будешь править, а я — торговать. Ха! Там такие мусульмане, что слонов с руками оторвут! Э-эх, нам бы ещё голых баб…

— Порнокерамика? «Купающаяся колхозница»… «Бедуинка и верблюд»… «Вдова с негром и обезьяном»… В «1001 ночи» есть похожий сюжет. Где наш иконописец-визажист-натюрмордник? Надо Горшене рассказать…

Кораблику не препятствовали. Ни туда, ни обратно. Некому. Степняки, испуганные гневом великой реки, убивавшей их «усатыми палками» прошлой осенью, разбежались или вымерли.

Жителям Саксина разбегаться было некуда. В городе были видны заваленные мусором пустыри на месте сгнивших или сгоревших прикопанных кибиток вымерших семей здешних булгар. Там уже ковырялись новосёлы.

Новый хан Саксина был моложе и разумнее предыдущего. Восхищённый красотой синепарусной расшивы, обрадованный скачком товарооборота и, соответственно, ростом платежей в казну персидских и кызылбашских купцов, он выдал Афоне освобождение от налогов на десять лет и право управления «Русским подворьем» — двумя улочками, где останавливались русские купцы, жили русские ремесленники и стояла православная церковка с кладбищем. Мой Афанасий Никитин принялся приводить это в порядок, серьёзно вкладываясь. В частности, выкупая русских и нерусских (марийских, мордовских, буртасских…) полонян на Прикаспийских землях. Их рассказы позволили, среди прочего, составить подробную лоцию Каспия.

Ничего нового, «сделать из дерьма конфетку». Нарвавшись на несчастие, на моровое поветрие, не бежать в испуге, как сделало большинство нормальных людей на Вятке, не вопить в страхе и ярости: «Уничтожить! Выжечь!», как рычала Марана, а смотреть, думать, делать. Защитить своих от «пятнистой горячки». Заставить научиться защищаться. И уполовинить врагов. Защищая своих от грабежей и убийств.