Чума

Кроме табунов, стад и отар, башкорты тащили вещи и людей.

«… у 10 % переболевших острое носительство продолжается до 3 мес.».

Из десяти тысяч переболевших, оставшихся в досягаемости башкортов — тысяча «острых носителей». Часть зарубили на месте, часть не перенесла перегона «к новому месту жительства». Сотни три стали двуногой живностью в юртах «свободолюбивых» хозяев.

В сентябре — мор у кичаков, к концу октября — в прибарахлившихся родах башкортов. Включая те, которые не мародёрничали: осень, время откочёвки на зимовья. Роды встречаются, торгуют, обмениваются. Мародёры продавали менее храбрым собратьям хабар, скот, полон.

«Резервуар и источник инфекции — человек». Эти «резервуары и источники», обрадованно купив их по дешёвке, «свободолюбы» растащили по своим стойбищам. Где новых челядинок ставили на обычные женские занятия. Включая приготовление пищи.

Чёрные тряпки — символ мора — поднялись и по ту сторону Волги.

По кыпчакам тиф ударил сразу по всей орде. Башкорты получили более растянутый процесс. И в более тяжёлое время: роды становятся на зимние кочевья, нужно делать запасы на зиму.

Как обычно в здешнем континентальном климате, вдруг резко похолодало. На промёрзшей до звона голой земле под ледяным ветром шуршала и звенела льдинками редкая щетина заиндевевшего ковыля. Потом легли снега.

Зима в Степи — всегда время смерти. Но когда у половины — понос, у другой — бред… Если днём никто не принесёт дров — к утру в юрте все покойники. И больные, и здоровые.

Здесь не Афины с мягким средиземноморским климатом. Не стотысячный город, вынужденно объединённый общей бедой. К заражённому кочевью никто не подойдёт. Всякие христианские глупости типа ухода за прокажёнными, омывания язвенных, пляски безногих и прозрение безглазых… мать Тереза, сёстры милосердия…

Здесь — родовая этика. Род — един. Он процветает — целиком. И вымирает — целиком. Главное правило — единство своих. Помогай своим. «Свои» — в становище твоего рода. Только. В соседнем — не свои. Разной степени этого «не».

При виде чёрного флага над юртами соседей, у нормального человека, после естественной тревоги, искреннего сочувствия, печали от утраты знакомцев, проскакивает такая… прагматичная мыслишка:

— Вымрут. Бедненькие. А майно останется. Скот разбредётся. Может, уже собирать их отары? В степи у источников ссор не будет, места стоянок опустеют… пастбища освободятся.

Ничего личного. Просто жизнь. В которой главное — еда. У которых главное было другое — потомства не оставили.

Хомнутые сапиенсом произошли от обезьян. Не от всяких, а конкретно от падальщиков. Произошли. Но процесс этот не завершён.

Эпидемия не пошла на север: буртасы и суваши рабов не покупают. Булгары в обычное время, может и купили бы, но из-за завинчивания налогового пресса, нынче и от своих избавляются. А вот на юг…

Волга вниз от Луки и все её притоки понесли возбудителей инфекции. А как иначе? Изолированный бетонный накопитель для фекалий возле каждой юрты, регулярно посыпаемый хлорной известью? О чём вы?

Палочка живёт в воде две недели, в почве — четыре. При этом смывается в воду. Которая — «Волга впадает в Каспийское море» — отправляется в Саксин. Где далеко не все имеют колодцы. Туда же идёт перепродажа рабов. Вместе с вещицами из вымерших половецких становищ.

В Саксине — мор.

Моя тамошняя команда не пострадала: Афоня усвоил, что воду надо кипятить, новых рабов ему не надо. В Саксине живёт около десятка «меньшинств» — разных «не-титульных» религиозных общин. Они сразу «закрылись». А вот по посадам ударило. Скученность населения, вода из реки, отсутствие канализации…

По счастью, пришла зима.

«Усатым палкам» не смертельно: выживают 60 дней во льду. Правда, не размножаются. Ждут весны.

Прошедшие осенью дожди, потом таяние снега, половодье — сделали то, что люди делать не умеют: канализация, смыв возбудителя. В Каспийской воде возбудитель дохнет.

Что общего между проводкой расшивы по Нижней Волге и брюшнотифозной палочкой в мочевом пузыре прачки? Ничего? — Это зависит от вас. От ваших знаний, соображения. Мир — един. Найди в нём связи, примени их. К своей пользе. Это — вечная задача. Не только в попадизме.

— Что-то, Точильщик, вид у тебя сильно довольный. Как у кошки, которая до крынки со сметаной добралась. Рассказывай.

— Тут дело такое… «Тифозная Мэри» сработала. Даже больше, чем мы предполагали. Двух зайчишек — одной стрелой. Трёх: кыпчаки на правом берегу, башкорты на левом, и в Саксине «козёл в халате» — копыта откинул. Новый, вроде, разумнее.

Точильщик довольный ушёл. Я почесал затылок. Как-то мне такое… Ну и ладно, весной синепарусный «Кон-Тики» пойдёт без проблем, ни слева, ни справа серьёзных сил не соберут. Степняки разбежались. Те, кто не вымер.

Проредили. Может, поумнеют?