Чудо. Встреча в поезде

— Значит, ты еще не знал об этом два дня назад? — спросила я, почувствовав слабость. Это означало, что в файлах, посланных мною во время последней передачи, еще ничего не было. А если и завтра утром связи не будет?

— Верно, не знал. Какая разница.

— Но это же грех! Ты даешь ядерное оружие в руки террористов. Господи, как ты только можешь думать об этом? Ты должен остановить их!

— Перестань называть их террористами! Они законная военная организация. Почему, скажи, пока евреи имеют все современное ядерное вооружение, это нормально, но стоит только на минуточку представить, что оно будет у арабов, как ты начинаешь стенать о конце света?

— Потому что они собираются его использовать, — сказала я.

— Чепуха, никто не собирается его использовать, — сказал Али, но в голосе его не было особой убежденности. — Все, что будет, это изменение баланса сил на Среднем Востоке, и давно пора. Мы просто собираемся потребовать, чтобы евреи вернули арабам Палестину. И тебе не кажется, что мы можем потребовать очень вежливо?

— А куда же денутся евреи, Али? Если они ее вернут?

— Откуда мне знать? — сказал он, закуривая очередную сигарету. — Может, Соединенные Штаты, как водится, найдут для них местечко. Почему эту проблему должны решать арабы? По мне, пусть хоть все евреи попрыгают в Красное море. Тебе-то что, дорогая моя женушка? Тебе теперь положено быть на нашей стороне. Ты даже не хочешь быть среди них. Ты от всего отказалась ради любви. Романтично до охренения, разве нет?

— Прекрати! — сказала я в отчаянии. — Ты расстроен, ты сам не знаешь, что говоришь. Ты сам хочешь этого не больше, чем я. Ты должен восстановить компьютерную защиту, пока не поздно.

— Но уже поздно, — печально сказал Али. Все его напускное хвастовство и бравада внезапно исчезли, и на какое-то мгновение он стал похож на испуганного мальчика, каким по сути и являлся. — Разбить гораздо легче, чем склеить. Нужно перепрограммировать все системы. Даже если бы я попытался, мне этого не сделать.

— Тогда предупреди их! Разве ты не можешь отправить какой-нибудь текст на компьютер в Димоне? Не говори мне, что не можешь. А когда израильтяне увидят, что кто-то получил доступ к их системам, они будут вынуждены отнестись к этому серьезно и…

— Хватит, — оборвал он. — Я не видел и не слышал, как ты прямо в лицо мне предлагаешь государственную измену. Чтобы я пролил кровь моих арабских братьев ради спасения врага…

Я уставилась на него. Все угрызения совести и колебания, которые я заметила в нем, теперь испарились, или я, может, сама вообразила их.

— Чтобы моя жена осмелилась просить меня предать надежды моего брата, честь моей семьи и доброе имя моей страны ради горстки евреев!

— Мне осточертела вся эта арабская туфта насчет чести! — закричала я. — Мне осточертел твой драгоценный братец! Какая там честь у твоего братца. Он просто шизик.

Али вскочил из-за письменного стола и залепил мне пощечину. Ударил он не очень сильно, но ладонь его зацепила краешек моего глаза, и стало жутко больно. Я закрыла лицо руками.

Он взял мои руки и оторвал от лица.

— Я не хотел, — торопливо сказал он. — Не плачь, Марина.

Глаз мой слезился от удара, но я не плакала.

— Не надо было мне тебе говорить, — твердил он. — Я не должен был рассчитывать, что ты поймешь… Уже поздно. Пойдем ляжем, и я осушу твои слезы. Во всяком случае, в постели у нас не бывает ссор.

— Не знаю, что я в тебе нашла, — сказала я спокойно. — Но наконец-то с этим покончено. Больше ты никогда ко мне не прикоснешься.

— Марина…

— Не смей ко мне подходить, — сказала я. — Иди и найди себе какую-нибудь девку. Это все, что ты заслужил, жалкий трус и ничтожество.

Али выкатил глаза. Он не привык к таким словам от своей послушной жены. Он сделал шаг ко мне, и я напряглась в ожидании еще одного удара, но он прошел мимо меня и открыл дверь.

— Думаю, я воспользуюсь твоим советом насчет девки, — сказал он, скривив рот в горькой усмешке. — Такого пожелания на ночь я еще не слышал. Наверняка это лучшая компания, чем у меня дома. — Он вышел и захлопнул за собой дверь.

Я стояла без движения, пока он не уехал, газанув на дороге так, что взвизгнули покрышки.

— Много на себя берет, — сказала я вслух. Хорошо, а что я ожидала? Что он встанет на колени и скажет: я не могу жить без тебя, дорогая. Я сделаю все, что ты скажешь, только пожалуйста, не оставляй меня. Может быть, подсознательно на что-то такое я и рассчитывала.

Но тогда мне пришлось бы выпроваживать его из дому, чтобы не ждать до утра ради отправки сообщения в Бейрут. Хоть в этом я, по крайней мере, выгадала. Я подождала еще минут десять на тот случай, если Али вернется, передумав или что-нибудь забыв. Затем включила компьютер. Я подсоединилась к своему университетскому номеру, вошла в интерсеть и попыталась отправить сообщение в Бейрут.

Связи не было.

Об этом совершенно однозначно говорилось на экране. На сей раз услужливые ребята из интерсети даже объяснение выдали: