Чудо. Встреча в поезде

— А что, Сауд разочарован? Скажи, что там происходит?

— Нет, не разочарован. Во всяком случае, пока. Я не знаю всех деталей. Все станет ясно в ближайшие месяцы, а может, и раньше.

— И тогда мы сможем вернуться в Нью-Йорк?

— Да, — торжественно подтвердил Али. — Обещаю тебе. Мы вернемся в Нью-Йорк.

Все прояснилось через пару недель, восемнадцатого июля. В тот день Али работал допоздна, и я отправилась спать, уже не ожидая его. Он появился в моей комнате около полуночи и просто стоял там, спиной ко мне, глядя в окно.

— Что случилось? — сонно спросила я.

— Ничего, — сказал он. Но то, как он держал голову, и сама напряженная линия его плеч встревожили меня. Я подождала, думая, что он еще что-то скажет, но он молчал. Первой моей мыслью было, что меня раскрыли, что материалы, которые я пересылала по интерсети, каким-то образом были перехвачены. Но почему именно сейчас? У меня уже десять дней не было контакта с Бейрутом. Я намеревалась сделать передачу за день до этого, но сеть не работала, так что я ничего не послала и ничего не получила. И все же я почувствовала страх. Я встала с постели, подошла и встала между моим мужем и окном. Я уловила запах ликера, шедший от него, и это потрясло меня гораздо больше, чем можно было ожидать. Али ведь ни разу не прибегал к алкоголю с тех пор, как мы прилетели в Саудовскую Аравию. Среди членов своей семьи он особенно рьяно придерживался правил.

— Пожалуйста, скажи мне, что случилось, — тихо сказала я.

— Ничего. Разве нельзя просто так посмотреть в окно, не подвергаясь допросу? Или я, как только вхожу в твою спальню, сразу должен прыгать на тебя?

Обычно он так и делал, против чего я в общем не возражала, но к чему и не побуждала его. Али был настроен далеко не игриво. Я села на постель и принялась расчесывать волосы. В последние шесть месяцев я, по настоянию Али, отпустила их. Я расчесывала волосы и ждала. Я знала, что будет продолжение.

Али, не отходя от окна, повернул ко мне голову.

— Тебе будет приятно узнать, что осенью мы наконец возвращаемся в Нью-Йорк, — сказал он.

— О, израильтяне выключили тебя из игры. Ты больше не можешь залезать в их компьютеры! — Я и не пыталась скрыть радость в своем голосе.

— Наоборот. Я преуспел сверх самых смелых своих ожиданий. Я получил доступ к их главным военным объектам. Через два дня мир будет уже не таким, как сегодня. — Но это не был голос человека, преуспевшего сверх самых смелых своих ожиданий. В голосе Али звучал испуг, даже отчаяние.

— Почему мир будет не таким? — спросила я, хотя и почувствовала, что на самом деле я не хочу этого знать.

— Потому что Саудовская Аравия станет страной, обладающей оружием мирового масштаба, страной, с которой все будут считаться. И мы освободим Палестину.

— Так значит, будет война, — прошептала я.

— Мы в состоянии войны с тех пор, как в 1948 году англичане нас предали. Но честь арабов будет восстановлена. Никто больше не осмелится нас унизить.

— Это хорошо, — сказала я, подавив вздох. Как мне хотелось, чтобы политическая риторика была единственной причиной, по которой Али вытащил меня из постели, но, похоже, дело было не в ней. — Так что случится в эти два дня? — спросила я.

— Самая смелая и самая необычная операция за всю военную историю. Ты когда-нибудь слышала о Димоне?

— Нет, — сказала я, почувствовав небольшой укол ревности. — Кто она?

— Не она, а он. Маленький городок в пустыне Негев. Там самые крупные в Израиле объекты с ракетными установками. Сейчас там насчитывается 125 ракетоносителей с делящимися зарядами. И мы собираемся их захватить. Через два дня, в ночь на двадцатое.

— И саудовская армия собирается атаковать эти объекты?

— Нет, — усмехнулся он. — Для разнообразия мы придумали кое-что новенькое. Мы — это мозговое обеспечение операции. Нет, братья из Свободной Палестины собираются туда послать штурмовую группу.

— Террористов Абу Джамала, — сказала я.

— Только не называй их террористами! — оборвал он меня, затем вздохнул, будто силы неожиданно оставили его. — Я иду спать, — сказал он. — Приятных снов, Марина.