Что знает дождь

С той поры как я вышла на работу, Урода в моей жизни стало меньше. Да, он приходил в кафе. Сидел, как обычно со стаканом кофе, что приносил с собой, и следил за мной задумчивым взглядом. А дома вечерами курил на кухне, когда я возвращалась с работы. Но теперь мы почти не оставались одни. Я работала без выходных. Конечно, умышленно. Точнее, из желания больше заработать: копила деньги. Единственное, что Урод ещё мог себе позволить — это зажать меня где-нибудь в коридоре, сунуть руку в трусики и шепнуть: «Скучаю».

«Скоро мы сдадим экзамены, я поступлю в институт, буду жить в общаге, и Урода в моей жизни больше никогда не будет», — наивно строила я планы и даже верила в них.

А если он рискнёт снова ко мне сунуться — у меня будет запись. И доказательства.

В тот день мне даже было смешно. Какая ирония, что именно сейчас, когда его стало так мало, я всерьёз думала, как бы его соблазнить. Взять выходной? Отгул? Отпроситься? Сослаться на подготовку к контрольной и остаться дома? Раньше мне даже в голову не приходило подгадывать: Урод уже был там. Но теперь, когда я хотела сделать запись, мне нужно было что-то придумать самой.

В тот день я первый раз обрадовалась, когда он пришёл в кафе.

Самоуверенный, язвительный, довольный моим фиаско.

«Рано радуешься», — злорадствовала я и даже позволила себе то, чего никогда не позволяла: флиртовать с посетителями, то есть с ним. Глупая. Крутить живой мышью перед носом у змеи.

Ответ его стал столь же молниеносным, как бросок кобры. Я даже не сразу поняла, как он смог так быстро оказаться в подсобке, куда я пошла за пивом. Где взял ключ, чтобы запереть дверь изнутри? Я и пикнуть не успела, как оказалась грудью на мешках с мукой.

Глава 17

— Ну что, Блондиночка, докрутила задницей? — усмехнулся Урод. — Она то мне сегодня и понадобится.

— Нет, — прошептала я и в ужасе вцепилась в дерюгу мешка, когда он сорвал с меня колготки, потом трусы.

На копчик полился холодный гель. Я снова прошептала «Нет!», но было поздно. Урод уже задрал платье, с силой прижав меня рукой, чтобы не дёргалась, и перед носом у меня упала пустая упаковка от презерватива.

— Решила, что уже взрослая? Ну что ж, пусть будет по-взрослому. Расслабься, детка, — шлёпнул он меня по заднице, — а то будет больно.

— Нет, пожалуйста, не надо, — пыталась я освободиться, но от ужаса перед тем, что Урод собрался сделать, меня не слушался даже собственный голос: хотела закричать, а выходил лишь бессильный шёпот.

— Расслабься, я сказал, — очередной шлепок обжог ягодицу. — Вот так. Отлично. Хорошо. Умница, — размазывал он гель. — Как ты там сказала: я больше к тебе не прикоснусь?

Его пальцы углублялись в нужное ему отверстие. Один, потом два.

— Я не слышу ответ. Скажи мне это снова, — тяжело дышал он от возбуждения.

Я закрыла глаза, готовясь к худшему. В горле пересохло. Раздвинутые ноги свело.

— Урод, — прошептала я.

— Что ты сказала? — скользнула его рука привычным движением вниз.

Я дёрнулась, когда она коснулась клитора.

Он засмеялся.

— Нет, детка. Сегодня удовольствие будет только для меня. Для меня и твоей попки. Скажи ещё раз «урод», — наклонился он к моему уху.

— Урод, — выплюнула я. — Урод!

— О, да, — выдохнул он.

Я прикусила губу. Медленно, но неизбежно, он толкал мне в задницу член. И его было так много, что я не могла не то, что говорить, даже дышать. Мне казалось, от ужаса я сейчас потеряю сознание. Кровь стучала в висках, в голове. Грудь давило. Горло пересохло. И я уже готова была отключиться, когда он намотал мои волосы на руку.

— Ну нет, Блондиночка, так не пойдёт, — потянул он на себя. — Дышать! Дышать, я сказал!

Я сделала судорожный вздох. А потом ещё несколько, рваных, коротких, на каждый из толчков. Его толчков в меня, с каждым из которых он проникал всё глубже, и мне становилось всё больнее, и больнее. А потом стало всё равно. Я вцепилась онемевшими пальцами в мешки и просто хотела, чтобы это закончилось.

И оно закончилось — он кончил.

— А ты хороша, — выдохнул Урод, когда короткие судороги, что сотрясали его тело, наконец стихли. Рывком вышел. Шлёпнул меня по заднице. — Остальное приберегу на твой день рождения. Это был так, проверочный заныр. На полшишечки. Ну, чего лежишь-то? — наклонился он, застегнув ширинку. — Испугалась?

Он помог мне встать. Отряхнул с груди муку.

— Что тебе надо принести? Пиво? — оглянулся Урод в подсобке по сторонам. Показал на стоящие в углу ящики. — Это?

— Нет, то, что в холодильнике, — машинально ответила я, чувствую себя, как деревянная кукла, которую осквернили, оторвали ноги и забили пониже спины здоровенный гвоздь.

— Парочку? — как ни в чём ни бывало достал Урод две картонные упаковки пива по шесть бутылок.

Я кивнула.

— Ну ты пока приводи себя в порядок, я отнесу, — кивнул он и открыл дверь.

В порядок? Кое-как натянув трусы, я выкинула порванные колготки, доковыляла до раздевалки и с пачкой влажных салфеток заперлась в туалете.

— Сука! Скотина! Урод! — вытирала я всё, что осталось на моём теле после него.

И лишь потому, что тысячу раз говорила себе: не буду плакать — не заплакала.