Что тогда будет с нами?..

– Ну, сядь, сядь, – разрешила добрая тетка. – Как же вас, девчонки, угораздило?

– Как меня зовут? – отчаянно крикнула Волька. – Мне… мне в институте надо учиться. Я в институт поступила.

Ее словно озарило. Она продвинулась в своих мучительных попытках вспомнить что-то о себе. Но как же это ужасно! Она будет мучиться, пока все не вспомнит. И сколько будет длиться это мучение?

– Как меня зовут? – крикнула она снова, схватившись за голову.

Галка тем временем объяснила, что с ними случилось.

– Что ж вы, девчонки, как маленькие. Студентки, – вздохнула тетка.

– А что с ней? Это пройдет? – спрашивала Галка.

– Амнезия это называется. Память потеряла. Сотрясение мозга. Шарахнуло вас сильно. Но – ангелы ваши вас хранили изо всех сил. Вас ведь не в Москву везли… С трассы они свернули… Что бы с вами было – страшно подумать, дурищи! Что ж вы так?

– Но у нее пройдет? – настаивала Галка.

– Может, и пройдет. Вон, вспомнила, что в институт поступила. Сейчас приедем, голову зашьем, она поспит… Может, скоро все и вернется. Но как же вы-то? Неужели ничего не встревожило?

– Сначала нет. А когда они багажник не смогли открыть и второй тоже в машину сел, я испугалась. Но виду не подавала. Старалась с ними разговаривать…

– Небось угнали машину-то?.. Вы под счастливыми звездами родились. Мы тут чего только не навидались!

– Они сказали, что из фирмы. Известной…

– Ладно. Полиция уже там. Узнаете скоро, кто это вас вез. Это дело не хитрое. В аэропорту везде камеры. Ты их признаешь сама-то?

– Конечно, – подтвердила Галка.

– Я кого-то любила, – вспомнила вдруг Волька. – Не маму-папу – это само собой. Я кого-то любила.

Она вспоминала, что у нее внутри было какое-то важное чувство, с ним было связано счастье. И вдруг всплыло имя – Андрей! Точно? – спросила она себя. Да, отвечала память. Андрей.

В больнице память к ней вернулась. Она позвонила родителям, которые уже ждали ее дома – быстро доехали из Домодедова. Без пробок.

– Ты где, доченька? Подъезжаете?

– Мам, я в больнице. Мы в аварию попали.

Ну и пошло-поехало. Мама начала паниковать, собиралась немедленно ехать, спасать, выручать. Но все-то уже было в порядке – голову ей зашили. Память вернулась. Волька просилась домой, но врачи сказали, что отпустили бы, если бы не амнезия. Надо понаблюдать. Неделю надо полежать в травматологии, и потом ее выпустят.

Родители все равно примчались, хоть в палату их не пустили, как Волька и предупреждала. Но удостоверились, что дочь жива, под присмотром. Вольке ничего не оставалось, как лежать и перебирать, словно бусинки, главные драгоценности собственной памяти. Она не переставала удивляться тому, что все ее желания исполнялись. Не хотела она, чтоб Андрей попал к ней в дом, и он не попадет! И еще – в тот самый момент, когда она поняла, что им грозит опасность, машина врезалась в столб! Это больше чем везение! Она получила кучу сообщений от Андрея, но читать ей было пока трудно. Поняла только, что он в курсе всего, кто-то ему уже доложил. Галка, что ли? Он приедет в больницу завтра. Но в больницу – не домой. В больницу пусть приезжает.

Только утром она огляделась – что за палата? Она никогда прежде не лежала в больнице и всегда со страхом думала обо всем, связанном с болезнями и врачами. Кровать ее стояла у окна. У стены напротив располагалась еще одна кровать, на которой сидела полненькая круглощекая девушка. В центре палаты имелся стол со стульями, а в дальнем углу, на третьей кровати, кто-то спал, завернувшись в одеяло. Вполне приличное место, – определила Волька. Неделю можно перекантоваться. А может, и раньше отпустят. Вставать ей врач разрешил только в туалет, иначе пообещал привязать к кровати. В палате имелись и туалет, и душ. Дня три вполне можно полежать. А потом Андрей улетит в свой Питер, и она вернется домой. Она удачно возвращалась к прежней жизни. Если бы ничего не случилось и она сразу же оказалась дома, шок был бы неминуем. После моря и Галкиного дома – духота и нелюбимый дом. А тут – промежуточный этап. Лежи и думай. Отдыхай после амнезии. Вспоминай детали.

– Ты загорелая такая, – донеслось с соседней кровати. – Где это ты так?

– Загорела, ты имеешь в виду? – уточнила Волька.

– Ну да. Где ты в аварию попала, я еще ночью узнала.

– Загорела на Черном море, – ответила Волька и вытащила ноги из-под одеяла: посмотреть на свой ровный загар.

Вся нога от колена до ступни была в засохшей крови. Это все накапало с головы, вспомнила Волька и потрогала голову. Шов под волосами ныл. Помыться бы. Она потихоньку попробовала встать с кровати – голова не кружилась.

– Душ там? – спросила она соседку.

– Ага, ты дверь не запирай. А то если грохнешься, ломать придется, – посоветовала соседка.

Волька потихоньку пошла, как канатоходец над пропастью.

– Тебя как звать? – окликнула ее соседка.

– Воля, а тебя?

– Оля? – не расслышала та.

Опять ее имя вызывает вопросы!

– Нет, не Оля, а Воля. «Вэ» впереди.

– Ух ты! Вот это имя! А я Лена. Просто Лена.

– У меня мама Лена, – обозначила Волька, что имя услышано и понято.

– А я просто Мария, – донеслось из угла.