Что тогда будет с нами?..

Они поехали. Но Вольке все это сильно не нравилось. Сквозь ее послеполётное обалдение прорывалась тревога: что-то не то! Что-то не то! И Галка вела себя совсем не так, как обычно, не молчала, а болтала с парнями, кокетничала – совершенно другой человек.

Телефон у Вольки затрезвонил: мама.

– Вы где? Вы едете?

В голосе тревога, будто после ядерной катастрофы мать разыскивает потерявшееся дитя на другом конце света, чудом добившись соединения.

– Едем, мам. На такси едем. Да, на официальном, конечно.

Волька назвала, что за такси, но когда мать потребовала номер машины, велела прекратить панику и ехать уже из Домодедова домой.

Галка тем временем вовлекла парней в оживленный разговор, рассказывая, как они отдыхали по путевке в пансионате (!!!), что пансионат совковый, но погода утешала… Врала, как с цепи сорвавшись. Зачем?

– А подруга у тебя молчаливая какая, – заметил шофер.

Спутник его развернулся и пристально посмотрел на Вольку. Ей ужасно не понравились его глаза. Что-то в них было странное. Ей захотелось попросить их остановиться и выйти на дорогу. А потом просто проголосовать и поймать другую машину. Хоть какую. Машины-то ехали вовсю. В основном почему-то огромные фуры. Никогда Волька не видела столько фур в одном месте. Да, очень хотелось выйти. И при этом она чувствовала, что, если попросит остановить машину, случится что-то нехорошее.

– Я не молчаливая, – миролюбиво сказала она. – Просто мы устали. И приземлились не в том аэропорту. Не встретили нас.

– Ну мы сейчас вас с ветерком домчим, – сказал парень со странными глазами. – И отдохнете.

Машина сворачивала с трассы куда-то вбок.

– А чего сворачиваем? – беззаботно спросила Галка.

– А тут видишь, сколько дальнобойщиков собралось, – пояснил шофер. – По ночам выползают. А мы сейчас огородами, огородами, без пробочек…

– Спасибо вам большое, – проникновенно произнесла Волька. Ею уже овладел настоящий испуг.

И тут шофер, видимо, заинтересовавшись Волькой, тоже обернулся к ней. На полном ходу обернулся! И дальше все пошло очень быстро – и очень медленно, потому что каждая доля секунды имела свое особое значение.

Волька видела лицо шофера и его спутника. А за ними – поворот. Но водитель не поворачивался.

– Смотри на дорогу! – закричала Галка.

Водитель ударил по тормозам. Раздался дикий скрежет. Волька не поняла, что произошло. Очнулась она от собственного крика. Она ужасно кричала, ей было больно. Надо же! Сознание потеряла, а все-таки кричала! Как это? Водитель и его напарник с бешеными глазами пытались высвободиться из воздушных мешков. Двери заклинило. Пахло гарью. По лицу Вольки текла кровь. Ее собственная. При торможении ее откинуло назад, она головой пробила заднее стекло. Все волосы в стеклах… Но больно уже не было. Как-то странно. Парни наконец справились с подушками безопасности и каким-то образом открыли двери. Из-под капота машины шел дым.

– Рвануть может, – сказал водитель.

– Ноги надо делать, – отозвался его друг.

– Все, девочки, приехали, – повернулась оба к своим пассажиркам. – Просьба освободить вагоны.

Лицо водителя было совершенно разбито. Видно, сильно ударился о руль. Не медля ни минуты, парни побежали куда-то в придорожный лес.

Галка кое-как выбралась из салона, взяла обе сумки – свою и Волькину – и быстро зашагала прямо по проезжей части.

Волька еле-еле поплелась за ней. Она вдруг поняла, что с ней произошло что-то просто ужасное: она ничего не помнила! Нет, не совсем-совсем ничего, она помнила, кто такая Галка, как ее зовут, например, и что они подруги. Но на этом – все. Дальше какая-то зыбкая пелена. Помнила, что они прилетели откуда-то, где было очень хорошо. Но где именно? И что именно хорошего? Это полностью стерлось из памяти! Но страшнее всего было то, что она не помнила, как ее зовут.

– Галька. Стой. Откуда мы ехали? Куда мы ехали? Как меня зовут?

Галка поставила сумки на землю. Ее трясло. У нее не было ни одной царапины! Она достала телефон и начала куда-то звонить. Волька не понимала ни слова из того, что она там бормочет. Она только выкрикивала:

– Как меня зовут? Кто я? Откуда мы?

Ей казалось, что вот она вспомнит, и тут же все наладится, и кровь перестанет капать с ее волос на дорогу, и наступит ясность.

Поговорив с кем-то, Галька снова подняла сумки и велела Вольке идти. Та брела, опустив голову. Кровь перестала капать. Засохла на волосах. Кеды все в крови, думала Волька. Что-то было связано с кедами в ее жизни. Кеды зачем-то были нужны. Когда-то и зачем-то. Но – где и когда? Она продолжала настойчиво кричать на Галку, чтобы та помогла ей и ответила, наконец. Галка отвечала:

– Тебя зовут Волька. Волечка, потерпи, сейчас за нами приедут.

Волька понимала все, что говорит Галка. Но только не запоминала свое имя – оно словно соскакивало, выскальзывало из памяти, она мучилась, хваталась за липкую от крови голову…

В конце концов возле них остановилась «Скорая». Двери распахнулись, их подхватили. Вольку пытались уложить на носилки. Она не хотела ложиться. Потому что, если она ложилась, голова ее начинала кружиться со страшной силой.