О статье „О геологических циклах“ я имею несколько отзывов[100] <…>. Я решил послать Вам эту статью после того, как в последнем № Вестника АН прочел Вашу заметку о поездке за границу[101] и увидел, как по-прежнему глубоко волнуют Вас вопросы отношения органической и неорганической жизни Земли. Мне близки многие Ваши темы, мне знакома вся Ваша литературная деятельность, особенно философская. Из русских философов мне близки, — Вл. С. Соловьев,[102] но в сущности не как философ, а как гениальный поэт, затем Н. Ф. Федоров,[103] но с ним у меня расхождение по основному вопросу, — он считал природу слепой силой, губящей человека, а потому призывал науку к преодолению этой враждебной силы. У меня же получилось наоборот, — победа над природой возможна лишь тогда, когда она (каждое изменение термодинамического поля) воспринимается как дар, в противовес которому на основании диалектического закона борьбы противоположностей создается новое, еще не виданное качество, — новый талант. Поскольку в основе мироздания лежат только две противоположные силы, — притяжение и отталкивание, синтез и распад, любовь и ненависть, добро и зло, — постольку для того чтобы победить отталкивание, надо только развить притяжение и т. д. Так разрешается проблема зла, столь волновавшая Фарадея, Максуэлла[104] и других ученых-мыслителей. Доказательством того факта, что в космогоническом прошлом, несмотря на гигантские масштабы процессов распада, побеждал, вечно торжествуя, синтез, — служит таблица Д. И. Менделеева.[105] Если бы попы были умны, то они вешали <бы> ее в церквах выше икон. Ошибка Н. Ф. Федорова очевидна, — природа может быть названа враждебной силой только тем существом, которое в общении с ней не накапливает новых качеств, а лишь утверждается в своих старых качествах, отгораживаясь создаваемым своим термодинамическим полем от общеклиматического термодинамического поля; то есть природу может назвать враждебной только руководящая фауна, а не <фауна>, переходящая в будущий геологический цикл.
Я имел честь быть слушателем Вашего неоконченного курса минералогии в 1910―1911 г., когда Вы вынуждены были покинуть Московский университет. С тех пор я питаю к Вам глубокое уважение, а потому прошу понять и простить примечание на стр. 29.[106] Дело в том, что будучи крайним материалистом-диалектиком sui generis[107] и глубоко расходясь с Вами в основных философских посылках, я должен отметить этот факт и указать на то, что ни Вы сами, ни Ваши противники не оцениваете мирового значения Вашего открытия о радиоактивной природе жизненной энергии. Ведь в свете этих открытий становятся понятными не только гипнотизм, телепатия (передача мыслей на расстояние, — новое, заменяющее речь качество, присущее лишь избранным особям Homo sapiens), но и спиритизм (которым не случайно увлекались А. М. Бутлеров, Н. П. Вагнер[108] и другие крупные естествоиспытатели прошлого столетия), и многие другие загадки, — т. е. новые качества, сущность которых еще не познана нашей наукой. А познав эти качества, мы получаем широчайшие горизонты новых глубочайших загадок, которые встают перед наукой на новом этапе ее развития, о чем Вы говорили в своей речи „Проблема времени в современной науке“.[109]
Моя работа „О геологических циклах“ имеет актуальное значение не этой своей стороной, — не разбором вопросов отношений живой и мертвой природы, а тем, что она, разрешая одним махом многие запутанные вопросы геологии, почвоведения и физической географии, дает простое и ясное учение о полезных ископаемых, проверенное, кроме Кузбасса, на других полезных ископаемых Западной Сибири. Поэтому она должна быть продвинута в жизнь под этим углом зрения.
<…> Между прочим, факт практической ценности моих открытий доказывается рядом плагиатов. <…> Я не поднимаю никакого дела против <плагиаторов> по той причине, что у меня взята лишь очень небольшая часть достижений, — обидно бывает тому, у кого их мало и все их возьмут.
Быть может, АН сочтет нужным составить бригаду для разбора моих трудов?
С глубоким уважением