Что посеешь...

— Жаль! — сказал дед. — Интересный город! И помню, подъезжаю я к Камышину — и вдруг подсаживаются ко мне на полку два подозрительных типа. А у меня с собой был огромный чемодан с морковью — на всю зиму запас — ну прямо целый шкаф с ручкой! И гляжу, типы эти глаз с него не сводят — думают, чего, наверное, только нет в таком чемодане! А ещё у меня был тёплый шарф (сестра Таня мне связала его из овечьей шерсти в благодарность за кофту). А в вагоне душно было, переполненно — я шарф этот снял и повесил на крючок. И вот подходит поезд к вокзалу, загляделся я на встречающих — и вдруг вижу: шарф мой как змея — р-раз! — с вешалки и исчез. Я вскочил, гляжу, один из этих типов в самом уже конце вагона с шарфом моим пробирается. Я бросился за ним, толкаюсь, кричу — мне, естественно, тем же отвечают. И тут вдруг осенило меня, догадался я оглянуться. И вижу: второй из этих типов с морковным чемоданом моим к другому выходу пробирается. Ну, тут растерялся я, заметался: «За кем бежать?» Потом всё-таки решил, что морковь важнее: как-никак еда на весь год — морковь и парить можно, и тереть! Побежал за тем. Выскочил на платформу, гляжу, идёт он с моим морковным чемоданом по платформе и еле-еле ноги передвигает: здорово тяжёлым чемодан оказался, но бросить — жадность не позволяет. «Уж не золото ли там?» — видно, думал. Хотел я догнать его, шум поднять, чемодан отнять... А потом вдруг, — дед усмехнулся, — такая мысль мне пришла: «А зачем? Несёт себе — и пускай несёт! Идёт в ту сторону, куда мне и нужно... Бесплатный носильщик, — думаю. — Чем плохо?» Вышли мы на привокзальную площадь — я за ним не спеша иду. По улице пошли. Тут остановился он — дух перевести, руку сменить... Озирается на меня: чего я не накидываюсь на него? А я спокойно гляжу на него, даже улыбаюсь. «Устал, — думаю, — человек, пусть передохнёт!» Посмотрел он на меня, злобно уже — ещё бы, такую тяжесть ему из-за меня приходится волочить! — поплевал на руки, снова понёс. Прошли мы так с ним почти что до пристани, тут он в другую сторону решил повернуть — от реки. Догнал я его. Показываю: «Мне сюда!» Поставил он чемодан, на меня посмотрел. «Твой, что ли?» — мрачно так спрашивает. «Мой!» — говорю. «Ну так сам тогда и неси!» — обиженно так выговорил и ушёл. Ну, мне уж до пристани недалеко оставалось — сам донёс! — Дед весело засмеялся.

— Да... остроумно ты сделал! — сказал я.

— Соображать надо! — Дед хлопнул себя по лысой голове.

За окном снова замелькали высокие дома, мелькнул старинный дом с острой кровлей, сложенный из крупных камней, в котором, как однажды рассказал мне дед, жил знаменитый русский писатель Куприн.

— О, уже к Гатчине подъезжаем! — удивился дед. — И незаметно, как за разговорами время летит! Ну, так мы с тобой, значит, на второй курс Саратовского сельскохозяйственного института перешли?

— Да. — Я кивнул.

— Ну, на втором курсе уже серьёзные науки начались — биология, физиология растений, генетика, почвоведение. У нас в деревне довольно примитивно хозяйство велось, применялась обычная трёхполка и всё!

— Трёхполка... это значит сеяли на трёх полях? — попытался я разгадать это слово.

— Ну, где-то ты прав... Но как сеяли, какой год что? Знаешь?

— Нет! — Я тяжко вздохнул. А действительно, что я знаю? Что в прошлых классах учил — забыл, даже что неделю назад учил — и то не помню! Как же я жить-то собираюсь с такой пустой головой?

— Ну так слушай, что такое «трёхполка»! — сжалился дед. — Трёхполка — это трёхпольный севооборот. Если, скажем, на одном поле сеять год за годом рожь, что будет?

— Хлеб?

— Шиш тебе с маслом будет, а не хлеб! — рассердился дед. — Если год за годом на одном поле сеять одну и ту же культуру, истощится земля, урожаи падать начнут и сойдут до нуля! Поэтому трёхполку придумали: три поля, на которых по очереди разные культуры сеют, чтобы год за годом посевы не повторялись. Посеяли в один год озимую рожь, а на следующий год обязательно на этом поле другую культуру надо сеять — яровую пшеницу или просо, ячмень или картошку. А на следующий год на этом же поле кормовую однолетнюю траву сажали — вику. И только на третий год на это поле снова высевали рожь — и урожай гораздо лучше получался, чем если бы год за годом рожь сеять.

— Почему?