Что, если мы поверим

Мы вместе перенесли вещи в дом. По дороге сюда мы заехали в Trifty Foods и накупили еды на следующие дни.

Теперь продукты были уложены в холодильник, сумки распакованы, никаких особых дел не осталось. Я взяла телефон и уже хотела спросить у Скотта пароль от Wi-Fi, но тут вспомнила, что здесь не было интернета. И мобильной сети тоже не было.

Я снова заблокировала телефон, это заставило Скотта ухмыльнуться.

– Здесь нам это не понадобится, – сказал он и взял у меня мобильник.

– Не помню, когда я в последний раз была офлайн, – сказала я, пока он складывал мой телефон на кухонный подоконник рядом со своим. – Вообще-то, грустно.

– За домом есть дорожка через лес, ведущая к небольшой смотровой площадке, минутах в пяти. И там наверху есть сигнал. Еще в «Наско» позаботились о спутниковом телефоне. Для экстренных случаев. Но я еще ни разу не воспользовался.

– И что же здесь делать?

– Без интернета? Сидеть, пялиться на воду, купаться голышом в джакузи.

Я рассмеялась, а он повернулся ко мне. В его глазах что-то промелькнуло, на губах заиграла улыбка, и у меня сердце ухнуло в пятки.

– В этой хижине мы были вдвоем, вдали от цивилизации, – сказал Скотт, и я спросила себя, не тронулся ли он рассудком. – Он посмотрел на меня и подошел, медленно, но так, будто ему было известно, чем все кончится. – Скотт остановился передо мной. – Ведь так бы ты написала?

Я поняла:

– Нет.

– Нет?

– Я пишу в настоящем времени. Чтобы было ближе. Непосредственнее.

– Ах да, – заметил Скотт хрипловатым голосом. – То есть Present?

– Для безопасности обоих героев. – Я закусила губы. – То есть и для твоей безопасности тоже.

Блин, Скотт не засмеялся, и это было неприятно. Его взгляд блуждал по моему лицу.

– Она кусает себе губы и избегает смотреть на меня, как будто знает, что это сводит меня с ума, – сказал он, и меня бросило в жар. – Я делаю еще один шаг к ней, и ее руки идеально умещаются в моих.

Он переплел наши пальцы, у меня на затылке забегали мурашки.

– Она прекрасна, – шептал Скотт, я затаила дыхание. – Когда она вот так стоит передо мной и смотрит, словно действительно видит меня, я не могу думать ни о чем другом. Хоуп в моих мыслях, Хоуп на этом диване, Хоуп в постели, мы оба голые в джакузи, которое мне еще нужно включить.

Я засмеялась, а он улыбнулся, и это было ни с чем не сравнить.

– Я серьезно.

– Я знаю, Скотт.

Он скользил пальцами по моей руке вверх к плечам.

– Она понятия не имеет, что со мной делается, когда она называет меня по имени. Какую гармонию я чувствую в ее присутствии. Что это не совсем нормально, но так безумно прекрасно. – Он слегка откашлялся. – Я кладу руки ей на затылок, и, думаю, мы оба знаем, что это значит. Что я должен ее поцеловать. Сейчас, всем своим существом. Я думаю, она знает это.

Я опередила его. Я поцеловала Скотта, и он больше ничего не говорил. Я целовала его всем моим существом. Его объятия ослабли, он смотрел на меня почти изумленно, потом притянул к себе.

В этот раз все было по-другому. Мое сердце билось вдвое быстрее, но поцелуи были медленнее. Более спокойными, но не менее настойчивыми. Я знала, что все правильно. Что между нами нет больше тайн. Потому что худшее случилось, и он, несмотря на это, остался со мной.

Крик удивления вырвался у меня, когда я прижалась к нему теснее. А потом я, задыхаясь, упала спиной на диван, и Скотт придавил меня всем своим весом.

Не было жестко и бессмысленно, мы делали это осознанно и проникновенно. Было не менее захватывающе, чем первый раз. Наоборот, я не знала, как дышать, когда Скотт наконец оказался подо мной. Без одежды, прекрасный. Мы занимались любовью, он крепко держал меня. И я ни о чем больше не думала. Только о нем и о том, что все правильно. Что наши тела слились, став податливыми, горячими и потными.

Скотт не стал включать бассейн. Пока не стал. Мы просто забыли о нем. Когда он вернулся и сказал, что на прогрев воды потребуется часа два, мы сделали это еще раз. И еще. Под душем и в постели. Солнце село, и после ужина и первого бокала вина весь остальной мир перестал для меня существовать.

– Почему я? – спросил Скотт, когда я, спустя часы наконец залезла к нему в теплую воду. Уставшие от вина и секса глаза и от этого же покрасневшие губы. – Я имею в виду, что тебя так восхитило, что ты захотела написать обо мне? Почему не… не знаю, не Шон Мендес и не Джастин Бибер?

Я засмеялась и дала ему притянуть себя в воде.

– Я тебя умоляю… Почему тебе в голову пришли эти двое? Только потому, что они канадцы?

– Не смейся надо мной. Я тебя серьезно спрашиваю.

– Я не смеюсь над тобой. Но я не знаю, что ответить, Скотт.

Он помолчал, значит, не поверил.

– Ну хорошо. Джастин Бибер мне никогда не нравился, Шон классный, но не очень интересный.

– Почему? Я хочу понять.

– Он слишком счастливый, – ответила я. – Я как-то не верила его песням. Не было в нем тайны и противоречий.

– А у меня были?

– Ты весь – тайна и противоречия, Скотт.

– Для комплимента звучит сомнительно.

– Согласна.

Он тихо засмеялся:

– По крайней мере, ты честна со мной.