Чтение подростка: пособие для отцов

Мне было отрадно убедиться, что и мужчины работают в педагогике детского чтения (и педагогике вообще), а то я сам стал подозревать, что занимаюсь не своим делом. Докладчики в секции С. В. Сивашевский и А. А. Локиев были едины во мнении (ниже), и оно невольно передалось всем слушателям, а недюжинные ораторские способности обоих необыкновенно впечатляют. Идеал воспринимается подростком до 19 лет. В этой возрастной категории дети однозначно понимают литературного героя таким, каким его представляет автор. Успешно воздействовать на ребенка, подростка, удается тем психологам и педагогам, кто через примеры литературных героев подводит ребенка к Человеку. Ну, а техника чтения должна стремиться к гармонии; вот тогда литературные образы, метафоричность текста, анализ прочитанного в комплексе пробуждают в ребенке интерес чтению.

АППО – С-Петербургскя Академия постдипломного образования

СППО – С-Петербургское Психологическое общество

1.3. Чтение как элемент творческого развития личности подростка

Ходят слухи, что наш народ – самый читающий в мире. И подрастающее поколение-тоже, конечно, самое читающее. Недавно довелось услышать в петербургском метро разговор двух женщин:

– Не выспалась. До 2-х ночи читала Маринину. Последний роман. Очень впечатлило. Ты читала?

– Нет еще. Я сейчас «Анну Каренину» читаю.

– Ну и как она, интересно пишет?

Из подслушанного разговора в метро

Роль вдумчивого чтения в процессе духовного роста подрастающего человека не переоценить. Однако, такое чтение в отличие от просмотра легкой, развлекательной литературы или телепередач требует усилия. Великая культура, как и высочайшие горные вершины, не даются с ходу любому пешеходу – следует подготовиться к их взятию. Конечно, всему свое время и место: в определенной ситуации «Клен ты мой опавший» падает в душу; вся загвоздка в том, что сие не требует особых усилий – одно эстетическое удовольствие… Но одними только эстетическими радостями не обойтись; настоящее, «понимающее» – «чтение – это труд и творчество» (В. Асмус), «чтение хороших книг открывает нам затаенные в нашей собственной душе мысли» (Ш. Пьермон), «Книги – это корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению», «чтение делает человека знающим, беседа – находчивым, а привычка записывать-точным» (Фрэнсис Бэкон), «повторное чтение уже прочитанных книг – самый надежный пробный камень образованности» (К. Геббель), «пусть мысли, заключенные в книгах, будут твоим основным капиталом, а мысли, которые возникнут у тебя самого, процентами на него» (Фома Аквинский), «следует читать много, но не многое» (Тацит), «прошедшего не существует, пока будут существовать книги» (Э. Бульвер-Литтон), «душа обязана трудится!» (Н. Заболотский), «и ни каких гвоздей» (В. Маяковский).

Среди тех частоколов лжи, что отгородили многих «от самих себя», есть и такой миф: мы – самая читающая страна в мире (по тиражам книг и толстых журналов, по числу переводов); это подтверждает и недавно увиденное мною интервью председателя Российского книжного союза (и председателя Счетной палаты РФ) В. Степашина. Мы выпускаем более 100 000 наименований книг в год, но их практическая ценность далека от совершенства. Заявить такое мне позволяет не столько признанное авторство в 32 книгах, но и те «шедевры», кои волею судьбы попадают мне в руки, когда я обращаюсь к теме, мне неизвестной. Слава богу, время от времени я созерцаю произведения поистине гениальные, и это позволяет мне сохранить надежду… Хорошая книга та, в которой для меня встречается нечто новое хотя бы через страницу текста; и тогда я загибаю уголок.

Все коварство самообмана, как и самоутешения состоит в том, что он имеет свой резон на поверхности: в самом деле, В. Пикуль выходит стотысячными тиражами, классиков переиздают такими же, а уж о разнообразии палитры книжного развала и говорить нечего. Следует ли, что в прямо пропорциональной зависимости соответственно возрастают сотни тысяч новообращенных читателей-интеллигентов?

А вот этого нет, к сожалению, – достаточно посмотреть на большинство населения деревни (я провел здесь более 2 лет), алкоголизированное и потому быстро вымирающее «потерянное поколение» шестидесятников и на то, которое вступило в жизнь дикого рынка, стремясь друг друга облапошить и на том обрести состояние (но редко сохраняемое, а потому бессмысленное), остальные просто деградируют, за малым вычетом остатков интеллигенции, которые могут удовлетвориться кислородом гласности и имеют выработанную привычку к чтению, равно как и потребность в нем, воспитанную с детства.