— На самом деле — три, сказала она, когда к ней вернулся голос. — Еще одна в кухне. Я нашла ее пару лет назад, но так и не собралась купить рамку.
Он взглянул на нее, как ей показалось, со сдержанным одобрением.
— Правда, он замечательный?
— О, да. Я его очень люблю.
— Очень романтично, правда? В этом его магия. Эти крохотные лица так детально прорисованы, и они все разные.
Она молча глядела, как он всматривается в детали картин, которые она повесила. Он кивал своим мыслям, как будто вновь убеждался в чем-то. Ее так и подмывало задать вопрос, начинающийся с «Откуда ты знаешь?..», но она вовремя одернула себя, пытаясь скрыть свое неуместное удивление. Он смотрел на репродукции точно такими же глазами, как она сама, когда впервые увидела их и решила купить — с детским восхищением.
— Ну, так что ты думаешь о стенах? — быстро проговорила она.
Он отошел от картинок, секунду глядел на ковер, словно собираясь с мыслями, и вновь взглянул на стены.
— Ты права. Их стоит подновить, — ответил он.
— О’кей, так что нам нужно сделать?
— Ну, мы можем опять покрасить их поверх обоев. Это твое дело. Обдирать их — нелегкая работа, но, с другой стороны, это не займет много времени. Я могу взять напрокат обдиратель и заняться этим сегодня днем.
— Взять напрокат обдиратель? — саркастически повторила Джулия.
Он посмотрел на нее с подчеркнутой укоризной в глазах, и она, устыдившись, вспомнила, насколько это любезно с его стороны. В конце концов они не в школе, а у нее дома. Надо быть осторожнее со словами. Она постаралась придать лицу обычное выражение.
— Хорошо. А потом?
— Ну а потом я покрашу стены. Я думаю… — Он снова оценивающе оглядел четыре стены. — Да, вот эту. Вот эту я сделаю поинтересней.
— Поинтересней?
— Конечно, если ты не станешь возражать. Я не буду делать ничего, что может тебе не понравиться.
Она присела на край кровати и нахмурилась.
— Что значит — «поинтереснее»?
Он повернулся к ней, держа руки на бедрах, и посмотрел на нее изучающе, словно хотел прочитать ее мысли.
— Ты не доверяешь мне? — наконец спросил он.
— В каком смысле? — спросила она, в свою очередь, ее ресницы против ее воли задрожали.
— Если ты доверяешь мне, эту стену я сделаю необычной, а остальные покрашу магнолией, как ты хотела. Наверное, стоило тебе об этом сказать… — Он остановился, изучающе глядя на нее. Она почувствовала, как по ногам поднимается тепло. — Понимаешь, я сейчас не занимаюсь малярными работами. Я с этого когда-то начинал, но теперь я делаю немножко другие вещи. Более смелые, я бы сказал.
Она задержала дыхание, не желая высказывать никаких предположений. «Смелые» — могло означать все что угодно.
— Поясни, — коротко попросила она.
— Ну, например, я сделал подземный переход в одном предместье. И стены в молодежном клубе. А Общественный центр попросил меня сделать им наружные стены. Ну и еще кое-что, но переход, мне кажется, оказался самым лучшим. Вряд ли ты видела его, да?
Она смотрела на него в изумлении.
— Ты имеешь в виду стенопись?
— Одним словом — да.
— О. Теперь понимаю.
— Нет, — добродушно возразил он. — Тебе надо увидеть мои работы, тогда ты поймешь. Я делаю то, что от меня требуют. Здесь я не собираюсь делать ничего похожего на Общественный центр или переход. Это частное жилище, и оно твое. Я нарисую что-нибудь из твоей жизни.
— Подожди секундочку. — Джулия встала и отбросила волосы за плечи. — Я не хочу, чтобы моя жизнь была отражена на этих дурацких стенах. Мне хватает ее в реальности. Ну и вообще, что ты собираешься нарисовать? Ты же совсем меня не знаешь!
— Немного знаю, — мягко возразил он. — Но я не стал бы рисовать ничего, что было бы тебе неприятно. Только то, что ты любишь, то, что тебе хотелось бы видеть вокруг себя. Какое-то отражение твоей личности.
Она, подперев руками бедра, сердито смотрела на него.
— Ну, например?
Он вздохнул, прежде чем ответить, и посмотрел в сторону, словно прямой взгляд в глаза смущал его.
— Например, твоего кота. Но это очевидно. Ты же любишь поэзию. И для тебя важна честность. Честность и доброта. У тебя есть собственные проблемы, но ты всегда находишь время помочь другим в их несчастьях.
Она опустилась на кровать. Звуки его голоса теплыми волнами накатывались на нее.
— Ты думаешь, что не делаешь ничего важного, но ты сама не сознаешь, насколько важна ты для людей, тебя окружающих. Ты думаешь, что если тебе не везет, то в этом виновата только ты сама, но ты не права. Ты — сильная личность, но не признаешь этого. В тебе много любви, но кто-то когда-то заставил тебя перестать чувствовать это.
Джулия уставилась на свои руки, чтобы скрыть затуманивающиеся глаза. Она усмехнулась:
— Ты уже говоришь не о росписях.
— Возможно.
— Мак. — Она перевела дух. — Я не знаю, откуда ты взял все это, но могу сказать тебе только то, что я действительно откровенна. Все остальное — твои домыслы.
— Угу. Это мои домыслы.