Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

Отыскала нужный листок, откашлялась и начала с выражением читать вслух: «Малыш, я так тебя люблю! Не могу дождаться момента, когда мы выберемся отсюда и сможем начать нашу совместную жизнь. Если что, я живу совсем рядом и могу приходить в гости». Она отложила листок и посмотрела на меня так, словно только что взломала код да Винчи. Будто поймала меня на лжи. И, если честно, это действовало мне на нервы.

– Она писала это давно. С тех пор много чего случилось, и мы не общались целую вечность, – начала я, стараясь говорить ровно. – Послушайте, я правда не лесбиянка и до чертиков устала. Можете оставить эти письма себе и изучить их позже или снять отпечатки, в общем, делайте, что хотите. Я правда просто хочу спать.

Она медлила лишь мгновение, потом вышла из-за стола.

– Ладно, я потом изучу это как следует (готова спорить, так и будет! – подумала я), и мы еще поговорим о Джесси завтра.

– Пойдет, – ответила я, тоже поднимаясь.

– Хорошо. Мне нужно, чтобы вы подняли блузу, запустили пальцы под резинки своего лифчика и оттянули их по направлению ко мне, будьте так любезны. Мне просто нужно удостовериться, что вы не прячете ничего противозаконного на себе, прежде чем я отведу вас в комнату.

Я задрала кофту и показала ей голую грудь. Когда меня арестовали, на мне не было лифчика. И я просто хотела, чтобы все это закончилось.

– Ого! Ой… Ладно. Вы могли бы просто сказать мне, что, э-э, на вас лифчика нет. Иисусе… Выверните карманы, пожалуйста.

– У меня нет карманов. Это пижама. Что, по-моему, очевидно.

– Очень хорошо, я покажу вашу комнату.

Я пошла вслед за Сильвией по темному зданию, а она по пути так и сыпала правилами этого заведения. Что-то об утреннем собрании и прочем. Но, честно говоря, я не понимала ни слова из того, что она говорила. Мне едва удавалось держать открытыми глаза, и овцы в моем сонном сознании уже вовсю прыгали через изгородь.

– Вопросы? – спросила она, положив руку на дверную ручку.

– Не-а, кажется, нет, – сонно улыбнулась я, ничего не соображая.

– Отлично, заходите, – сказала она, тихонько открывая дверь. Там было темно, но комнату тускло освещали огоньки нескольких будильников. Я шла за Сильвией по пятам, пока она на цыпочках пробиралась сквозь темноту, и постепенно до меня дошло, что в комнате четыре постели. На полу. Ни тебе выдвижных коек, ни оснований кроватей – только матрацы на полу.

Хотя это показалось мне несколько непрофессиональным подходом, не в том я была положении, чтобы жаловаться. Я спала на пластиковом матраце и на подушке не более комфортной, чем кусок картона, чуть ли не полгода. Так что по сравнению с тюрьмой это был гребаный «Ритц-Карлтон».

Она указала на постель в углу и руками показала – мол, о’кей. Я беззвучно поблагодарила ее и проводила взглядом. Вспомнила, как другая женщина говорила, что смена Сильвии кончилась, и подумала: интересно, кто же будет присматривать за нами, когда она уйдет? А потом задумалась: а кто, собственно, такие «мы»?

Мне предстояло улечься спать в темной комнате и проснуться в окружении совершенно незнакомых людей. Случались в моей жизни до невозможности неловкие утра, но было предчувствие, что это побьет все рекорды.

Я легла в постель в той же пижаме, в которой меня арестовали в ноябре. В ней же я была, когда в последний раз спала в настоящей кровати. Совершенно нереальное ощущение!

Стоило мне коснуться головой мягкой пуховой подушки, как слезы благодарности заструились по лицу. Матрац оказался мягким настолько, что казалось, будто я плыву на облаке, и мою душу затопило чувство радости.

– Я лежу на настоящей постели, – шепотом повторяла я себе, снова и снова пытаясь уложить в голове тот факт, что я больше не заключенная.

Когда мои глаза привыкли к темноте, я смогла разглядеть устройство комнаты, в которой оказалась, и, ориентируясь на храп, понять, что помимо меня в комнате было еще как минимум две женщины. Здесь пахло смесью краски и шампуня. Должно быть, недавно делали ремонт – это вполне объясняло бы запах краски и матрацы прямо на полу.

Я закрыла глаза и начала безмолвно молиться Богу. Я благодарила Его за то, что спас меня из подземелья, в котором я жила, и привел в эту новую главу моей жизни. Не успев окончить молитву, я уплыла в мирный сон – первый за очень долгое время.

Не знаю, что разбудило меня – может быть, шум? Глаза распахнулись, и я бросила взгляд на будильник, стоявший через одну постель от моей. 03:33. Я закрыла глаза и опять услышала шум: он доносился из дальнего угла спальни. Казалось, там кто-то шептался.

Первым моим инстинктивным побуждением было спрятаться под одеяло, потому что, честно говоря, это напугало меня до чертиков. Шепот был торопливым и взволнованным, словно кто-то с кем-то едва слышно ругался. Может, разговаривает по телефону?

Я с облегчением выдохнула и порадовалась про себя, что впервые за последний 121 день буду делать свои дела за закрытой дверью.