Чистый кайф

– Не заметят ведь, – предложил он.

– По-любому, – согласился я.

Но на этом дело со странными подгонами не закончилось. Клей, видимо, решил притащить к нам все, что у него имелось. Камера хранения – вот кто мы были для него в те дни.

– Выдь-ка со мной по-бырому, – сказал он, застав меня назавтра одного в студии. – Поможешь.

Груз, который надо было заныкать в этот раз, оказался человеком. Живым человеком с простреленным животом.

– Вы совсем охуели? – сказал я, когда понял, зачем они вытаскивают из машины громко стонавшего мужика. – Это же университет. Храм науки.

– И хули? – буркнул в ответ Клей. – «Калаши» здесь держать можно, а раненого братку нельзя?

С этой логикой трудно было не согласиться.

– Не в больничку же его, – прибавил он. – Перекантуется недельку, потом найдем другое место, где его не смогут найти.

– А его ищут?

– Хорош балаболить. Подхвати под крыло.

Я пристроился раненому под мышку, он обнял меня, и мы, будто двое неразлучных приятелей, так в обнимочку и подошли к вахте. Рану свою он прикрыл курткой Клея. На ней не было дырок от пуль.

– Куда? – строго спросила нас пожилая вахтерша.

– Турфирма «Альбатрос», – ответил я, а мужик, висевший у меня на плече, даже нашел в себе силы улыбнуться. – Второй этаж, кабинет двести девять.

– Тебя знаю, – сказала она, показывая на меня. – А этот?

– Это наш коллега. Николай Воробейко.

Вахтерша надела очки и стала перебирать листы с фамилиями, лежавшие перед ней на столе. Я чуть наклонился к ней, чтобы показать наш список. Мужик у меня на плече застонал.

– Это чего это? – Она сняла свои перевязанные шерстяной ниткой очки и уставилась на него. – Пьяный, что ли? Пьяным нельзя.

– Ну какой пьяный, баба Нина? – заторопился я. – У человека живот прихватило. В поезде пока ехал, чего-то не то съел. Он издалека, из Москвы.

– Ладно, проходи, – махнула она рукой. – А то обсеретесь тут.

Обосраться – не обосрались, но кровищей университетскую аудиторию уделали будь здоров. Из мужика прилично так набежало, пока я пытался устроить его на постой. Ну, то есть как пытался устроить – то на один, то на другой стул его перетаскивал, но отпустить все никак не мог. Он вырубался и тут же валился на пол. Приходилось держать.

Кто-то уже успел перевязать ему пузо, но дырка там, по ходу, была знатная. Сифонило оттуда – только в путь.

Вадос, когда заявился, просто остолбенел.

– Кто это?

– Понятия не имею.

– Это ты его замочил? – Он оглянулся на сумку со стволами.

– Вадик, иди на хуй. Видишь, мне надо его устроить по-человечески. Принеси каких-нибудь тряпок. Матрас, блядь, найди!

– Матрас?! В универе?!

– Да мне похуй где! Тащи что-нибудь. Его положить надо. Я вечно, что ли, буду его на руках держать?

Мы уже оба с подбитым товарищем были прилично перемазаны его кровью, и Вадоса эта картина впечатлила наконец нужным образом. Во всяком случае, глупых вопросов он больше не задавал. Сам же ныл без конца, что любит фильмы Квентина Тарантино. Ну вот наслаждайся.

Через пять минут он притащил два белых халата.

– Вадик, мы не больничку тут открываем. На хера ты это принес?

– Чо было, то и взял. Химическая лаборатория стояла открытая… Вот, на пол постелю, – он бросил халаты себе под ноги. – А ты его, типа, на них положи.

Я посмотрел на его отчасти виноватое лицо, он покачал головой и развел руками:

– Не, ну хоть чо-то.

Уложив страдальца на пол, мы уселись на перепачканные кровью стулья. Минуту стояла полная тишина. Потом в коридоре поднялся какой-то шум.

– Чо это? – спросил я.

– Абитуру на консультацию запустили, – ответил Вадик. – У них завтра сочинение.

Мы еще помолчали, прислушиваясь к веселой школоте за дверью.

– Может, надо было все-таки доучиться? – сказал я. – У меня даже выпускного не было.

– Да на хуй он нужен, – ответил Вадос, глядя на бандита в крови, лежащего на полу между нами.

– В принципе да, – согласился я. – Знаешь чо?

– Чо?

– А я думал, ты в доктора решил поиграть…

– В смысле?

– Ну, когда халаты припёр. Типа, я врач, а ты – сестричка.

Вадик посмотрел на меня и вдруг засмеялся.

– С хуя ли я сестричка?

Я тоже заржал:

– Вот и я смотрю на тебя такой и думаю: на хера ты принес халаты?

Раненый на полу застонал и открыл глаза. Поймав меня взглядом, он попытался что-то сказать, но получилось у него только шевельнуть белыми губами.

– Чего? – Я опустился рядом с ним на колени.

– Ты охуел, – прошептал он мне. – Воробейкой меня на входе назвал… Сука, ответишь.

Через пару часов Клей завез обезболивающее и шприцы.

– Будешь колоть ему, – сказал он мне, переступая через своего дружбана и ни о чем нас не спрашивая. – Чтоб не орал тут во всю консерваторию.