Чинители

Девочка прижала книгу к груди обеими руками. Луч фонарика блуждал по потолку. Впрочем, дедушка не обратил на неё внимания.

– Пойдёмте, – сказал он, возвращаясь к окну. – По одному. Живее, дети.

За окном снова было темно, туманно и безлюдно. Где-то горели другие окна. На каменной полоске мостовой стояла бабушка.

Я помахал девочке, перебрался через подоконник и спрыгнул на камни. Привычная морось облепила щёки. Макс спрыгнул тоже, а за ним и дедушка, аккуратно закрывший деревянные оконные рамы.

Макс тут же прилип носом к стеклу и пробормотал:

– Она читает нашу книгу! Теперь ей точно поверят!

Я спросил у дедушки:

– Долго нам ждать?

– Сколько придётся, – ответил он. – У каждого чинителя свои представления о времени.

По моим ощущениям, времени прошло не много. Макс несколько раз перебежал от одного светящегося окна к другому, а затем из темноты вышел Дажь, чинитель света.

Он вернул дедушке лист бумаги. Я увидел, что лист теперь светится несколькими точками. Дедушка внимательно изучил изображение, шевеля бровями. Неопределённо хмыкнул.

– Теперь мы квиты, – сказал он. – Спасибо.

Чинитель молча поковылял обратно. Мы пошли за ним. Макс немного угомонился и взял меня за руку.

Окна постепенно гасли, их становилось меньше, а вокруг темнее, ещё темнее, и вскоре мы оказались в сплошном сером полумраке под мостом. Волны плескались о влажные камни, клочья тумана, прорвавшись сквозь морось, плыли над водой.

– Желаю вам удачи, – сказал чинитель.

– Вы будете заглядывать к нам в окна? – спросил Макс.

– Только если потребуется. Чтобы не угасал свет.

– Тогда имейте в виду, я иногда показываю язык. Но не вам, а собственному отражению.

– Обязательно учту.

Макс направился к лодке. Бабушка и дедушка догнали его, помогли забраться. Я тоже сел на скамейку. Удивительно (хотя чему теперь ещё удивляться?), но «лизуны» на наших жилетах уже почти стёрлись и не светились.

Дедушка оттолкнулся веслом от берега, и лодка, покачиваясь на волнах, поплыла к дождевой дымке, укутывающей границу моста. Я во все глаза смотрел на пятачок берега под мостом, но так и не уловил момента, когда чинитель света исчез. Вот он стоял – а вот больше его нет. Ни пятнышка света, ни единого мистического окошка. Ничего, кроме вечной серости.

Глава пятая, в которой мы спасаемся от Рыбака и теряем лодку

– У меня нехорошее предчувствие, – сказала бабушка, едва мы выплыли из-под моста.

Подозреваю, предчувствие было у нас у всех. Я вглядывался в раскинувшийся туман, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Морось снова облепила лицо. Волны за бортом беспокоились, ударялись о лодку с неистовой силой, и ветер был с ними заодно, так и норовил схватить за шиворот и опрокинуть.

Река здесь была шире, без берегов, только где-то вдалеке различались шпили башен. Они были особенно чёрные даже в черноте опускающейся ночи.

Отплыв от моста, дедушка убрал вёсла, достал карту и, развернув, долго всматривался в перемигивающиеся точки. Повертел головой. У дедушки не было компаса или хотя бы телефона, так что я не понял, как он вообще ориентируется по карте.

– Почему рыба так далеко? Почему мы не можем её просто позвать? Должны же быть какие-то способы связи? – спросил я, едва перекрикивая шум ветра и волн.

– Она чувствует Рыбака и прячется, – крикнула в ответ бабушка. – А ещё рыба давным-давно не выплывала так близко к настоящему Петербургу. Ей много лет, а чтобы проплыть всю Изнанку, нужны силы. Не всем это удаётся.

Дедушка убрал карту и снова начал грести.

Ветер нарастал, а вместе с ним и дождь. Я по-прежнему не мёрз, но капли оставляли на коже неприятный морозный зуд, будто кусали комары. Ледяные комары. Макс, судя по всему, тоже их чувствовал и то и дело быстрыми движениями стирал дождевые капли с обнажённой кожи.

Бабушка, заметив, раскрыла молнию на своей чёрной одежде, распахнула просторные полы и укрыла нас. От бабушки веяло теплом, а ещё пахло почему-то свежей выпечкой. Я живо представил, как отгрызаю от мягкого хлеба корочку или разламываю надвое пирожок с луком и яйцом, только что вытащенный из духовки. А ведь мы не успели поужинать. Сколько времени уже прошло?

Лодку качало сильнее. Несколько раз мы как будто подпрыгивали на волнах и тут же резко падали вниз. Бабушка крепко держала нас за плечи. Она тоже каким-то образом оказалась внутри своей же одежды, улыбалась по-доброму, шептала что-то успокаивающее.

Скоро приплывём, подумал я. Рыба исполнит желание или что там она должна сделать. Мы окажемся дома. Папа вернётся с работы, а мама придёт в себя, и её можно будет навестить. Я попрошу папу купить мягких хрустящих круассанов.

– Хочу к маме, – всхлипнул Макс. Как не вовремя. Я не любил его за это, за неумение сдерживать эмоции. – Я устал. Можно мы поплывём уже домой?

– Мы и плывём домой, дорогой, – шепнула бабушка, и её шёпот прозвучал громче звуков ветра и дождя. – Там, где рыба, всегда дом. Это каждый знает.

– Почему мы здесь оказались? – спросил я. – Как мы связаны со всей этой историей?