Чингисхан. Пядь земли

— Через час, на арене, — с усмешкой произнёс Эйрих. — Когда встретишь Петра, скажи ему, что ты сам виноват в своей смерти.

— Я вырву твой длинный язык, сопляк! И затолкаю его тебе в задницу! — тубант убрал руку с меча и вернулся к своим соратникам, вставшим из-за стола.

Долго задерживаться в таберне они не стали, быстро доев и допив нехитрую снедь и отправившись готовиться к поединку.

Эйрих, в который раз, пообещал себе продавить в Сенате закон, запрещающий судебные поединки. Мужи в тогах, до этого сидевшие тихо, тоже куда-то засобирались.

— Уважаемый Арсакиос! — позвал он искомого грека. — Угостись едой с нашего стола, в обмен на небольшую толику твоего времени, чтобы выслушать меня!

— Я, на самом деле, тороплюсь… — начал отнекиваться Арсакиос.

— Это не отнимет у тебя слишком много времени, — сказал на это Эйрих. — Меня интересует труд Квинтилиана «О воспитании оратора», готов купить его за звонкую монету.

Грек переборол страх перед варварами и сел на лавку напротив Эйриха. Одна из порций мясной похлёбки, на которую уже зарился Альвомир, перекочевала к Арсакиосу, как и кусок свежего пшеничного хлеба. От вина он отказался.

— Я ценю свою копию, — произнёс грек, отведав похлёбки и закусив её хлебом. — Меньше чем за пять солидов её у меня не купить.

— Идёт, — не стал Эйрих торговаться. — У тебя же полное собрание?

— Полное, — ответил Арсакиос. — Свежая копия, в отличном состоянии. Мне даже немного жаль расставаться с этим бесценным источником древних наставлений, но времена тяжёлые, желудок вопиет громче разума…

— Говорят, что ты был другом Иоанна Златоуста, царствие ему небесное, — произнёс Эйрих. — Каков он был?

— Да, покуда жив был, Иоанн называл меня другом, — ответил грек. — А каков он был? Речью и помыслами чист, богоугоден… Но правдорубом прослыл, за что и пострадал… Эх, жаль Иоанна, хороший был человек…

— Да, жаль, что не смог с ним побеседовать… — покивал Эйрих.

— Скоро побеседуешь, сучёныш! — донеслось с улицы.

— Хотя бы перед смертью веди себя достойно! — ответил Эйрих тубанту. — И лучше тщательнее готовься к поединку!

Пять солидов и человеческая жизнь — такова сегодняшняя цена знаний об ораторском искусстве.

Глава девятая Титаны и квадриги

/5 сентября 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь/

На трибунах арены было мало людей. Представлений на сегодня не было, поэтому вход был бесплатным, но не было торговцев едой. Фактически здесь только те, кто случайно услышал о разборках среди варваров.

Распорядитель арены, за полсиликвы, разрешил использовать небольшой участок песка для варварских разборок, но с условием, что они сами уберут труп и засыплют кровь. Можно было, конечно, оплатить услуги уборщика, но это будет стоить ещё четверть силиквы. Эйрих купил услуги уборщика, который ещё за четверть силиквы обязался доставить любой труп в ближайшую церковь.

Эйрих оглядел зрителей, с вялым любопытством разглядывающих вооружённых варваров, ожидающих прибытия бойцов. Мужчины и женщины, есть несколько детей, пара-тройка стариков — все одеты просто, видно, что не самые богатые жители Константинополя.

— Оружие своё? — спросил Эйрих у наиболее вменяемого тубанта, представившегося Савариком.

— Трасамунд сказал, чтобы здоровяк выходил хоть с оглоблей, — ответил Саварик. — Где твой чемпион?

— Скоро будет, — едва улыбнулся Эйрих.

Эрелиева, дабы дополнительно оправдать своё существование в войске Эйриха, сейчас помогала Альвомиру облачаться в его броню. Гигант никак не мог запомнить порядок закрепления деталей брони, поэтому был совершенно беспомощен в деле собственного облачения.

Трасамунд тоже не появлялся, готовясь к поединку в ветхом подвале для гладиаторов. Поддерживать в хорошем состоянии или, упаси бог, ремонтировать арену при Ипподроме никто не собирался, поэтому Эйрих с искренним огорчением видел постепенно рассыпающиеся колонны, некачественно заделанные досками провалы в настиле арены, потрёпанные трибуны, где сидят скучающие зрители — лучшие годы этой небольшой арены уже позади и положительных изменений не предвидится.

Наконец, Альвомир был готов. Он поднялся по ступеням, громыхая доспехами, а за спиной его шла Эрелиева, с трудом неся однолезвийную секиру. Даже сильному воину придётся использовать обе руки, чтобы махать такой тяжёлой секирой, но Альвомир легко управлялся одной — он был аномально силён, это известно всем.

Кольчужные элементы в броне гиганта имелись, но лишь там, где без них нельзя обойтись, а всё остальное было закрыто крупными стальными пластинами, скреплёнными стальной проволокой. На голове Альвомира был сплошной шлем со стальной личиной, которую очень тяжело пробить даже топором — пробную версию Эйрих бил лично.

Кузнецы постарались на славу, поэтому Альвомир был защищён буквально со всех сторон. И пусть броня крайне тяжела, но гигант не только силён, а ещё и вынослив. Тубанту конец.