Четвертый разворот

От этих мыслей Джино будто вырос в своих собственных глазах. И боль, кажется, поутихла, стала не такой острой. «Сто раз они у меня все отбивали», — сказал Моррони. А ведь ему, Джино, по-настоящему досталось только впервые. Чего ж тут жаловаться?

Моррони проговорил:

— А витрины бить — это забава детская, малыш. Если уж бить, так не витрины…

— А я ее за ногу грызнул, — сказал Джино, имея в виду Гамбале. — Она как взвизгнула!

Моррони засмеялся:

— Боец! Ну ладно, мы с тобой об этом еще потолкуем.

Когда машина остановилась у дома Джино, Моррони спросил:

— Сможешь идти своим ходом? А то твоя тетка брыкнется в обморок.

— Я только буду держаться за твою руку, — сказал Джино.

Они вошли в полутемную прихожую, и Джино, увидев на вешалке военную шинель и услышав за дверью чьи-то голоса, в нерешительности остановился. Остановился и Моррони, шепотом спросив:

— Кто это там?

Джино пожал плечами:

— Не знаю.

И в это время из комнаты вышла Коринна. Несколько секунд она стояла, словно оцепенев, потом, бросившись к Джино, закричала:

— Джино, крошка моя!

Моррони успел загородить Джино своей спиной.

— Осторожно, синьора, — сказал он. — Джино немножко не в порядке. Ничего страшного, но лучше будет, если вы не станете тискать его в объятиях. Все это успеется…

— Пустите меня к нему! — не унималась Коринна. — Дайте мне на него взглянуть. Санта Мария, его нельзя узнать! Джино, почему ты молчишь? Почему ты молчишь, я спрашиваю?

Она все-таки сумела оттеснить Моррони и приблизиться к Джино. Став перед ним на колени, она тихонько сжала его лицо и долго смотрела на него, точно впервые увидев после долгой разлуки.

Джино сказал:

— Теперь уже все хорошо, Коринна… А чья это шинель?

— Боже, ты ведь еще ничего не знаешь! — воскликнула Коринна. — Пойдем туда, малыш. И вы пойдемте, синьор Моррони, да благословит вас бог за заботу о Джино. Ох, чуяло мое сердце, что с ним сегодня должно было случиться несчастье!..

Джино не сразу узнал Винченцо, своего старшего брата. Тот сидел за столом, подперев голову одной рукой и глядя на стоявший перед ним стакан с вином. Все в нем было таким же, как и в тот день, когда он уходил на русский фронт: такие же глаза, такие же брови, такой же чуть удлиненный овал лица и такая же манера сидеть за столом, подперев голову рукой, но в то же время чего-то в нем уже не было, а чего — Джино не знал. Может быть, совсем другой стала его улыбка? Или потускнели глаза, в которых раньше всегда прыгали веселые чертики?

— Ну, здравствуй, Джино, — проговорил Винченцо, когда Джино в растерянности остановился перед ним. — Здравствуй, маленький плутишка! Кто это тебя так разукрасил? Все буянишь? А это кто с тобой? Не Кармелло ли Моррони? Здорово, Кармелло!

Моррони сказал:

— Джино, пожалуй, надо немножко полежать. Отдохнуть после встряски. — Он невесело улыбнулся: — Видишь ли, Винченцо, пока вы там в России деретесь с большевиками, фашисты здесь тоже не сидят сложа руки. Так что ты на них не обижайся…

— Ты все такой же, Кармелло! — Винченцо покачал головой и притянул к себе Джино. — Кто это тебя, малыш? И за что?.. Ну-ну, не сторонись меня… Или уже отвык? А когда-то без меня не мог сделать и шагу. Так кто ж это тебя так?

— Твои друзья! — вдруг выпалил Джино. — Фашисты.

— Ого! Сразу видно, что Моррони с тобой поработал! Ну ничего, об этом мы еще поговорим. А сейчас… Аннина!

Из-за фанерной перегородки, из клетушки Джино, вышла незнакомая ему женщина. Ее слегка бледное красивое лицо выражало не то крайнее смущение, не то растерянность. Она посмотрела сперва на Моррони, потом на Джино, зачем-то подняла руки и крепко сцепила пальцы.

— Здравствуйте, — сказала она на чужом языке.

Никто ей не ответил. Может, потому, что не поняли, а может, потому, что опешили от неожиданности. И ждали слова Винченцо.

Винченцо заговорил не сразу. Он привстал, взял женщину за плечо и усадил рядом с собой. Потом сказал Коринне:

— Джино действительно надо отдохнуть. Пусть пойдет полежит. А ты, Моррони… Хочешь выпить стакан вина? Садись.

Моррони сел и снова посмотрел на женщину. Перехватив его взгляд, Винченцо спросил:

— Красивая?

Моррони пожал плечами:

— Привез из России?

— Угадал.

— Я так и подумал. Как ее зовут?

— Анна Луганова. Аннина. Я решил жениться, Моррони.

— Разве ты вернулся совсем? — спросил Моррони. — Война ведь еще не кончилась.

— Для него кончилась! — весело сказала Коринна, снова появившаяся в комнате. — Он уже отвоевался. Смотрите, синьор Моррони!

Она вытащила из-под стола костыль и несколько раз пристукнула им об пол. Потом схватила его под мышку и два-три раза смешно проковыляла взад-вперед.

— Ему отхватили всего одну ступню, — добавила она, ставя костыль к стене, — но теперь он считается настоящим инвалидом. Не знаю, как без него обойдется синьор Муссолини…

Коринна села за стол и налила себе вина:

— Давайте выпьем с вами, синьор Моррони. И если разрешите, я буду называть вас просто Кармелло.

— Договорились, Коринна.

— Давайте выпьем за возвращение Винченцо. Он ведь не чужой мне человек, — вздохнула Коринна. — Но лучше бы он вернулся один…

— Коринна!