Четвертый Кеннеди

– Я должна тебе кое-что сказать, – нарушила она тишину. – Я тут кое к кому заезжала. Адрес мне дали мои друзья из Калифорнии. Эти люди собираются в Индию, и я полечу с ними, я и Кэмбелл. О продаже минивэна я уже договорилась, и я дам тебе денег на билет до Лос-Анджелеса.

Дэвид высвободил руку, засунул обе в карманы ветровки. Правая сжала кожаный чехол, в котором лежал пистолет двадцать второго калибра. На мгновение он увидел Ирен, лежащую на земле, снег, впитывающий ее кровь.

Приступ злобы удивил Дэвида. В конце концов, он решил поехать в Вашингтон в надежде увидеть Розмари, а может, встретиться с ней, Хоком и Гибсоном Грэнджем. В последние дни ему даже пригрезилось, что его вновь пригласят пообедать с ними. Тогда его жизнь изменится, он ступит на дорогу, ведущую к богатству и славе. Вот и Ирен хотела отправиться в Индию, чтобы ступить на дорогу, шагая по которой она могла познать смысл жизни. Так пусть летит, подумал он.

– Не злись, – добавила Ирен. – Я тебе давно уже не нравлюсь. Ты бы бросил меня, если бы не Кэмбелл. – Она улыбалась, но в улыбке этой проглядывала грусть.

– Совершенно верно, – кивнул Дэвид Джетни. – И тебе не следует тащить маленького мальчика на край света. Ты и здесь не приглядываешь за ним.

Тут разозлилась Ирен:

– Кэмбелл – мой ребенок. И я воспитываю его, как считаю нужным. Если захочу, возьму его с собой и на Северный полюс. – Она помолчала. – Ты ничего в этом не понимаешь. И мне кажется, что ты как-то странно ведешь себя по отношению к Кэмбеллу.

Вновь он увидел снег, окрашенный ее кровью. Бегущие красные ручейки, россыпь красных точек. Но голос остался под контролем:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты вообще немного странный, – ответила Ирен. – Поэтому с самого начала ты мне и понравился. Но я не знаю, что сейчас с тобой происходит. Иногда я тревожилась, оставляя с тобой Кэмбелла.

– Ты тревожилась, но все равно оставляла?

– Я знала, что ты не причинишь ему вреда. Но все равно думала, что нам с Кэмбеллом следует расстаться с тобой и отправиться в Индию.

– Я не против.

Они подождали, пока Кэмбелл разделается со снеговиком, потом сели в минивэн и поехали в Вашингтон, от которого их отделяли двадцать миль. Выезжая на автостраду, к своему изумлению, увидели, что она забита легковушками и автобусами. С трудом им удалось втиснуться в транспортный поток, и только четыре часа спустя их минивэн вполз в столицу.

* * *

Инаугурационный парад продвигался по широким авеню Вашингтона, возглавляемый президентской кавалькадой лимузинов. Продвигался медленно, потому что огромные толпы то и дело прорывали полицейские баррикады. Живая стена копов прогибалась под напором миллионов людей.

Впереди ехали три автомобиля, набитые агентами Секретной службы. За ними следовал кабриолет, накрытый колпаком из пуленепробиваемого стекла. Кеннеди стоял в кабриолете, глядя на толпы приветствующих его американцев. Некоторым удавалось прорваться сквозь кордоны полиции, и их останавливало уже внутреннее охранение, состоящее из агентов Секретной службы. Но с каждым разом восторженные сторонники Кеннеди подбирались к кабриолету все ближе. И внутреннее охранение прижималось и прижималось к президентскому кабриолету.

За ним следовал еще один автомобиль с агентами Секретной службы, вооруженными автоматами. С обеих сторон группы агентов двигались параллельными курсами, сначала чуть ли не бегом, потом перейдя на шаг. В следующем лимузине ехали Кристиан Кли, Оддблад Грей, Артур Уикс и Юджин Дэззи. Лимузины едва ползли, а потом толпа полностью запрудила широченную Пенсильвания-авеню. А с неба все падали и падали большие хлопья снега.

Лимузин с помощниками президента замер. Оддблад Грей выглянул в окно:

– Черт, президент выходит из машины.

– Если он хочет пройтись, мы должны идти рядом, – заметил Юджин Дэззи.

Грей повернулся к Кристиану Кли:

– Посмотри… Элен тоже выходит из своего лимузина. Это опасно. Крис, ты должен его остановить. Воспользуйся правом вето.

– У меня его больше нет, – ответил Кристиан.

– Я думаю, тебе надо вызывать подкрепление, – добавил Артур Уикс.

И они вылезли из машины, чтобы последовать за своим президентом.

Хлопья снега все падали и падали, но Френсис Кеннеди их не чувствовал. Впервые в жизни ему захотелось прикоснуться к людям, которые любили его. Он шел вдоль авеню и пожимал протянутые к нему руки, руки людей, которые прорвались сквозь полицейские кордоны и теперь ломились сквозь кольцо агентов Секретной службы. Те держались из последних сил, а Кеннеди, ничего не замечая, шел и шел вперед, пожимая руки мужчин и женщин. Он чувствовал, как волосы намокают от снега, холодный воздух и восхищение толпы пьянили его. Он не чувствовал усталости или неудобства, хотя правая рука начала неметь: ее слишком часто и грубо пожимали. Агентам Секретной службы приходилось буквально отдирать обезумевших от радости людей от их президента. Симпатичная молодая женщина в кремовой ветровке никак не хотела отпускать его руку, и ему удалось вырваться с огромным трудом.

* * *