Четвертая четверть

– Не нуди. – Отрезала Люба. – Если хочешь, я тебя поцелую. Только давай не будем про меня…

– Все, все! Хорошо! – улыбнулся Мирек. – давай про историю.

***

– Ты там из школы кабаре не устрой, малахольный! – сердито басил Родина-старший. – Тебя зачем в школу внедрили? Присматривать за пацаном и собирать информацию о Родине. А ты чем занимаешься?

– Чем? – на всякий случай решил уточнить Блаженный.

– Оргиями и развращением… – сгустил краски бас.

Оба улыбнулись и сделали по глотку хорошего пенного пива из больших хрустальных бокалов.

– Ну, допустим, мальчишка сам с усам. Справился с натурализацией в школе на «отлично». Я наблюдал. Да и к вопросу о Родине мы приблизились вплотную. Его дочь сейчас с Миреком здесь, на верху. Я думаю, он ее очень скоро обработает, и можно будет более детально разрабатывать план операции.

– Твоими бы устами… Хотя… У меня и свои есть, – и они сделали еще по глотку… – В каком смысле «обработает»?

– В «нашем», Владимир Владимирович, в нашем… А что, правда, Травм – наш человек? – Сменил тему Блаженный.

Родина-старший нахмурился:

– С чего ты это взял?

– Да поанализировал немного… Помните, вы про Цвигуна рассказывали?

– Что он для контакта с Маневичем сам «сел» в фашистский концлагерь?

– Ну, это тоже мощная история. Особенно поражает Маневич. Вот доля у человека… Уже вроде и закончилась его миссия, освобожден союзниками – ступай домой! Нет… Самостоятельно вернулся в Дойчланд, сам снова пошел в лагеря… Вот люди были… Я бы так не смог…

– Богатыри? – ухмыльнулся Родина.

– Не мы… – Согласился Блаженный и продолжил, – Но я про другое.. Про 78-й год. Помните, вы рассказывали, что в декабре 78-го сразу трем шишкам ГБ дали генералов армии?

– Да. Цвигун, Матросов, Цинев. Разработчики афганской темы.

– Но, конкретно Цвигун – диверсии, информация и дезинформация. «Побег» Резуна к англичанам. Разработка «миссии отвлечения» Жориковского… Я так полагаю, что это Цвигун порекомендовал Штази вложиться в Травму?

– На такие вопросы я не могу тебе ответить… Никто не ответит тебе, друг мой… И ты сам это прекрасно понимаешь… Случай и мастерство режиссера – вот основные составляющие человеческой жизни… А режиссер вовсе не на небе. Он здесь. Рядом. И не мне тебе говорить, что отклонение от уготовленной роли влечет отстранение от нее… Травм – это теперь ТРАВМ! Оставь его в покое и не страдай… пусть он там травмирует кого надо… Разберутся.

– А нам здесь как быть? Ведь совсем тяжко стало… Вы гляньте, что в этой дыре творится! Бедные дети…

– Не нам решать… Успокойся. – Родина сделал добрый глоток пенного. – Все продумано и отлажено. У Жорика по всей стране базы. Раздавит всех… Да и Сам не промах. Вон, какую силищу поимел. Армия, полицаи, лагеря, гвардейцы – все под ним… Заветы предков не посрамит… Ты давай о деле думай, страдалец… Послал бог блаженного в помощники… Как тебе местные?..

***

Местные корпели над рефератами.

Красавица Киреева со всех сторон охаживала упругой грудью Сережку Гурина. Но парень уже мечтал о другой, и весь смысл реферата пока сводился к начальной фразе: «История – файл, зараженный скриптами».

Таковы уж современные дети…

Нравятся они мне…

Еще наивные и честные, о чем-то мечтающие, во что-то верящие…

– И с какого перепугу решено, что взрослые имеют больше прав, чем дети? Больше страданий вынесли, терпилы? Дольше горбатились за гроши и рано ослабели? Всю жизнь «заботились о вас, теперь пожалейте нас»? И вдалбливают нам с пеленок голимое мракобесие? – распалялась Мишкина.

– Да достали уже эти взрослые. Хуже детей, ей богу, – в сердцах буркнула Красавина, – нам уже по пятнадцать лет, в эти годы Гайдар уже полком командовал… ну почти… а они нам все врут и сказки нам рассказывают… Все спрашивают – кем ты станешь? О чем думаешь? Сами-то кем стали? Алкаши, быдлятина… Физручка с технологичкой на перегонки с Зиной и Ниной за Блаженным бегают. Дуры…

– Выросли поколения людей, которые искренне считают, что рабами для них должны стать их собственные (и, конечно, чужие) дети! – резюмировала Мишкина, – Давай про это и напишем.

А Шустов со знайкой Груздевым решили сотворить самый серьезный на свете реферат. Только Шустов настаивал, чтоб название у реферата было «Мы историю не учим, а пишем», но Груздев находил это слишком заносчивым.

Гржфельд с Тяжловой быстро нашли общий язык на почве падения нравов. Их история родилась сама собой…

Все в поте лица пыхтели над домашкой.

***

– А ты чего в историки-то определился? Тебе бы физруком сподручнее, – продолжал школьную тему Родина-старший.

– Да, в эту школу только историки требовались…

– Ты, хоть помнишь что, из истории-то?

– Как раз, недавно совсем по одному делу пришлось Германа Стерлигова проштудировать. Мощно мужик про Лжедмитриев вывел. И вообще про фальсификацию российской истории – правдоподобно. Только с религиозностью, пожалуй, перегнул… Да и у меня методика упрощенная, – ухмыльнулся Блаженный. – Дети забивать голову бесполезными датами и фальшивыми событиями не хотят, а тут – я, такой весь либеральный: ничего учить не надо, с каждого по реферату и – пятерка!