Четвертая Беты

Устав терзаться, Дан вышел из Крепости, быстрым шагом спустился по шоссе в город, однако, дойдя до первых зданий, решил, что к Дине идти не стоит. Хотел было вернуться в Крепость, но тут на глаза ему попалась намалеванная на одном из ближайших строений стрелка, указывавшая влево и вниз. Вспомнился ночной разговор. Дан свернул налево, в тупичок, прошел несколько метров и увидел неширокую лестницу, круто спускавшуюся под землю. Странно, что до сих пор ему таких лестниц не попадалось, А может, он просто не обращал внимания? Собственно, один или с Никой он почти не выходил, а Поэт и Дор, да тот же Маран никогда подземкой, если это была подземка, не пользовались… Он с сомнением пошарил в карманах, нащупал несколько монеток и уже уверенней направился к лестнице… монетки, впрочем, не понадобились, касс не оказалось, как и эскалаторов или какой-либо иной механизации. Спустившись на три или четыре довольно длинных пролета, Дан попал в обширное помещение. Никаких признаков рельсов или проводов. Высокий и широкий зал уходил вдаль. Освещение было из рук вон, но даже при мутном свете все тех же горящих вполнакала лампочек Дан наконец убедился воочью, что в городе живут люди, много людей… чертовски много людей! Толкотня, толчея, столпотворение! Подъехал автобус, уже битком набитый, но это не смутило тех, кто его ожидал, большинство ринулось к автобусу, не дожидаясь, пока он затормозит, облепив его, толпа стала буквально вдавливаться внутрь. Когда автобус отъехал, из всех его шести открытых дверей гроздьями свисали люди, он даже осел под тяжестью. Дан стоял потрясенный — никогда в жизни он не видел ничего подобного. Следующая машина подошла только через двадцать минут, Дан просмотрел все еще раз и пошел обратно. Теперь он знал, почему бакны предпочитали ходить пешком.

Вернувшись в Крепость, он отправился на занятия. Двухчасовая тренировка уже заканчивалась, когда в зал стремительно вошел Маран. В руке у него была тонкая пачка малоформатных листов бумаги.

— Извини, Дан, но я вынужден вас прервать. Одевайтесь, ребята.

Дан одевался молча, гадая, поймет ли Маран, что он обижен, потом не выдержал и вполголоса спросил:

— Почему ты ушел без меня?

— Ты спал, я не стал тебя будить. И потом я сам проспал, мне пришлось ехать на служебном мобиле, не хотелось выставлять тебя напоказ. Извини…

Он поманил к себе своих сотрудников и заговорил, понизив голос почти до шепота: — Мит, ты будешь при мне. Мит и Санта… — он оборвал себя и с сомнением посмотрел на юношу, — не знаю, стоит ли тебе оставаться в Крепости? Сумеешь ли ты держаться так, чтобы не вызвать подозрений?

— Сумею, — заверил тот, влюбленно глядя на Марана… Его еще и любят, отметил про себя Дан.

— Боюсь, что ты еще молод для таких дел… Ладно, оставайся. Навер, ты поедешь… Сколько у тебя людей? Абсолютно надежных.

— Абсолютно надежных двадцать.

— Хватит? — спросил себя Маран. — Должно хватить. Слушай меня внимательно. Ты берешь всех и большой мобиль…

— А дадут?

Маран улыбнулся.

— Я только что был у Изия. Я сообщил ему, что в тюрьмах и спецзонах неспокойно, и надо послать людей, чтобы выявить смутьянов и изолировать. Предложил взять это на себя. Песта ведь занят крестьянами, в деревнях на самом деле беспорядки. Словом, тюрьмы поручены нам. Это ваша официальная версия… Слушайте все, повторять некогда! Вы получите соответствующий приказ. Навер, ты поедешь в Крепость Бон-Та, где сидят высшие офицеры Наружной Охраны. Приехав на место, ты должен изыскать возможность убрать начальника тюрьмы… это Томе, редкий подонок, убийца и садист, его надо пристрелить без колебаний. Охранников обезоружить. Сможете? Вас немного, меньше их. Правда, на вашей стороне внезапность.

— Сделаем.

— Потом ты отыщешь в тюрьме Тонаку…

— Как?! Тонака жив?

— Жив.

— Но ведь его приговорили к смертной казни.

— Он и сейчас в отделении смертников. Ты передашь ему это письмо. После того, как он прочтет, спросишь, согласен ли он…

— С чем?

— Долго объяснять. С письмом. Если да, немедленно доставишь его ко мне вместе со всеми, кого он сочтет нужным взять с собой. Не сюда, конечно, в город. Дашь мне знать. Да… Охранников, как следует, запрешь, всех заключенных отпустишь.

— И уголовников?

— Там нет уголовников. Все понял? Письмо не должно попасть в чужие руки, это, я думаю, тебе ясно.

— Само собой. Когда ехать?

— Немедленно. Счастливого пути.

Навер умчался. Маран уселся на стул и стал просматривать убористый текст на одном из своих листков, кажется, какой-то список, остальные, не желая мешать, на пару шагов отошли. Дан тихо спросил Мита:

— Кто такой Тонака?

Мит вытаращился на него, но ответил:

— Тонака — национальный герой Бакнии, герой Большой Войны, Тонака… Ради Создателя, неужели ты никогда не слышал это имя?

— Слышал, как же, — Дан постарался принять независимый вид. — Просто не помню деталей.

— Деталей! Ну, Дан! Откуда ты такой выискался, а? Ладно, слушай. Когда императорская власть пала, половина Бакнии была в руках дернитов, шла Большая война и…

— Это мне известно, — вставил Дан небрежно.