Четверть века назад. Часть 1

Извстно что ничто такъ скоро и коротко не сближаетъ молодежь какъ любительскіе спектакли. Короткости между нашими актерами содйствовало еще и это ихъ совмстное житье въ Сицкомъ, въ богатомъ, привольномъ дом, гд каждому предоставлялось брать на свою долю настолько удовольствія, насколько хватало у него на это силъ и желанія. Княгиня Аглая, въ подражаніе своимъ англійскимъ образцамъ, предоставляла гостямъ своимъ полную свободу:- они цлымъ обществомъ, дамы и мужчины, катались верхами, удили рыбу, здили по вечерамъ въ дальнія прогулки, въ которыхъ не всегда принималъ участіе князь Ларіонъ, а сама хозяйка никогда. Лнивая и отяжелвшая, она почти не выходила изъ своего будуара, гд съ утра до вечера пила чай въ компаніи неизбжнаго Зяблина, и куда, разумется, никому не приходила охота идти ее тревожить. Только по утрамъ Лина являлась съ «bonjour, maman», цловала ей ручку, — и почти тотчасъ-же уходила. Мать почти никогда не говорила съ ней, не потому чтобы имла какія-нибудь причины недовольства ею, а просто потому что не находила предметовъ разговора съ дочерью. — «Elle est trop s'erieuse, повряла она „бриганту“, вздыхая и томно улыбаясь, — elle n'а pas d'enjouement dans le caract`ere comme moi!»… Потомъ приходилъ князекъ, сынъ ея, разодтый какъ на картинк, съ mister Knocks'омъ, который ни на какомъ, кром англійскаго, язык не говорилъ, и котораго она, и съ воспитанникомъ его, отпускала также очень скоро, потому что никакъ не могла сказать ему того что хотла, — да Ольга Елпидифоровна по нскольку разъ въ день забгала къ ней подъ разными предлогами, тша ее своими жантильесами. Смышленная барышня, отчаявшись вернуть себ расположеніе князя Ларіона, — онъ вовсе пересталъ даже говорить съ нею, — заискивала и юлила теперь передъ княгиней боле чмъ когда-нибудь… Въ тоже время она всячески набивалась въ наперсницы къ «другу своему, Лин», и хотя это ей очень мало удавалось, — княжна, какъ она ни билась, не длала ей никакихъ конфидансовъ, — она сама отъ себя, изъ злости къ «противному старикашк», употребляла всякія усилія и средства чтобы «сближать» Лину съ Гундуровымъ: старалась находить случаи когда бъ они могли быть подоле вмст, искусно отводила тхъ которые могли бы помшать ихъ бесд когда представлялись такіе случаи, распоряжалась такъ чтобъ нашему герою непремнно досталось мсто подл княжны на линейк, которая везла ихъ въ лсъ или на тоню, на Оку… Княжна, по видимому, не замчала этихъ услугъ, и даже большею частью не пользовалась тми «удобными» случаями, которые ловкая особа доставляла ей въ возможномъ изобиліи, — но не всегда-же она отъ нихъ уходила, не всегда-же находила силу избгать ихъ… Иногда, на лету, глаза ея встрчались съ глазами Сергя, съ глазами полными безконечной мольбы, — и безвластно шла она занять подл него мсто въ экипаж, и долго потомъ хали они молча, и не смя уже боле поднять глазъ другъ на друга. И что бы въ эти минуты могли они другъ другу сказать? За нихъ говорила вся эта молодая природа что цвла и пла вокругъ нихъ, окропленная живительною влагой, озаренная солнцемъ весны: широкая даль рчнаго разлива, сладкій шелестъ молодыхъ дубовъ, соловей урчавшій въ куст дикой малины, мимо котораго, когда на померкавшемъ неб загоралась первая звздочка, прозжали они на возвратномъ пути въ усадьбу…

XXIV

Они хали такимъ образомъ однажды рядомъ, въ большомъ обществ. Сидвшій спиною къ нимъ по другой сторон линейки Духонинъ, вдохновленный красотою вечера, читалъ нмецкіе стихи сосдк своей, Надежд едоровн.

— Ich hatte einst ein sch"ones Vaterland.
Das Eichenbaum
Wuchs dort so hoch, die Veilchen nickten sanft, —
Das war ein Traum, —

донеслось до слуха ихъ.

— Это изъ Гейне…. И прелестно! молвилъ Гундуровъ.

Духонинъ продолжалъ:

— Es k"usste mich auf deutsch, und sprach auf deutsch:
(Man glaubt es kaum
Wie sch"on es klang) «ich liebe dich»…
Das war ein Traum!..

— Здсь… въ отечеств, лучше! проговорила вдругъ Лина какъ бы про себя, какъ бы отвчая на какой-то свой собственный, не выговоренный вопросъ.

У Гундурова забилось сердце — онъ вспомнилъ тотъ первый ихъ разговоръ, — это былъ теперь для него отвтъ на то, до чего еще безсознательно допытывался онъ тогда…

— Лучше, Елена Михайловна? повторилъ онъ, стараясь заглянуть ей въ лице;- лучше?…

Но она не отвчала его взгляду. Ея синіе, задумчивые глаза глядли впередъ на бдное селеніе, на которое они держали путь; хилыя очертанія его почернвшихъ соломенныхъ крышъ вырисовывались уже отчетливо изъ за пригорка въ багровыхъ лучахъ заката….

— Да, сказала она, не оборачиваясь, и откидывая вуаль, которую втеръ прижималъ къ ея лицу, — тамъ въ Германіи, въ Европ,- все такъ узко…. Покойный папа говорилъ: тамъ перегородки везд поставлены… А здсь… Здсь какимъ-то безбрежьемъ пахнетъ…

— У васъ удивительныя свои выраженія, княжна? вскликнулъ Гундуровъ.