Четверть века назад. Часть 1

А по той сторон занавса, на сцен, лихорадочно волнуясь, режиссеръ, уже съ крупными каплями пота на лбу и пересохшими губами, то быстро перебгая отъ одного лица къ другому, то внезапно пятясь ступнями назадъ чтобы лучше судить объ общей картин, устанавливалъ актеровъ участвовавшихъ въ первомъ явленіи Гамлета. Какъ уже извстно нашему читателю, открывающая драму Шекспира сцена появленія Тни на террас Эльсинорскаго дворца попала въ число урзокъ предложенныхъ княземъ Ларіономъ, и представленіе начиналось прямо со сцены во дворц. На двухъ поставленныхъ на возвышеніе съ высокими вырзными спинками готическихъ креслахъ, по лвую руку отъ зрителя, возсдали теперь рядомъ король-Зяблинъ, и королева-Надежда едоровна въ брилліантовой діадем на голов и шитой золотомъ блой атласной юпк подъ такою же расшитою по зеленому бархату traine, въ которой представала на куртаги въ нмецкой резиденціи русская посланница F"urstin Aglaia von Schastunof. Глаза перезрлой двы горли необычнымъ имъ блескомъ надъ подрумяненными щеками; «все кончено, и мн все равно», казалось, говорило не то презрительное, не то смиренное выраженіе ея поджатыхъ губъ. (Предъ нею только что мелькнула въ дальней кулис высокая фигура Ашанина, тщательно, съ своей стороны, избгавшаго попасть ей на глаза)… Четыре хорошенькіе мальчики-пажи (сыновья и племянники «образованной окружной») въ голубыхъ колетахъ, поставленные попарно по обимъ сторонамъ королевской четы, держали на рукахъ ихъ длинныя, тяжелыя бархатныя мантіи. За ними, растянутыя полукругомъ къ глубин сцены, стояли, съ «образованною окружной» во глав, Eulampe и остальныя пулярки въ вырзныхъ лифахъ и длиннохвостыхъ, разноцвтныхъ платьяхъ, изображая собою придворныхъ дамъ. Полукругъ замыкали Полоній съ сыномъ, а за дамами какъ бы фонъ картины составляла кучка «придворныхъ», состоявшая изъ Вальковскаго, Мауса, Шигарева, Духонина съ Факирскимъ и случайнаго новобранца, Толи Карнаухова…. Вся правая сторона сцены оставлена была свободною для Гамлета, одиноко погруженнаго въ свою печаль во все продолженіе вступительной рчи короля и послдующаго разговора его съ Лаэртомъ.

— Позвольте, сударыня, попросить васъ сомкнуться немножко, суетился режиссеръ, — чтобы просвтовъ поменьше было: не эффектно!.. А вы, господа, напротивъ, пошире маленечко…. Да посвободне, посвободне позы-съ!.. Тутъ бы-съ на первомъ план, у кресла королевы….

— Чего тамъ теб еще? рявкнулъ изъ кучки Вальковскій, подмываемый нетерпніемъ начать скоре.

— Да кого-нибудь изъ дамъ нужно бы…

— Ольгу поставьте, Ольгу Акулину, закричала Eulampe, — у нея настоящій, отъ княгини, придворный, шитый хвостъ…

— Да гд же он-съ, я ихъ не вижу? спрашивалъ торопливо режиссеръ, обгая кругомъ глазами…

— Она съ нами одвалась… Она вышла съ нами… Ольга, Ольга! заголосили разомъ вс пулярки…

— Стрекоза! фыркнулъ опять Вальковскій, не смущаясь сосдствомъ Акулина, отца этой «стрекозы».

Режиссеръ прянулъ за кулису…

Несмотря на ршительный отказъ ея утромъ участвовать въ свит королевы, Ольга Елпидифоровна посл разговора своего съ графомъ Анисьевымъ возгорла вдругъ самымъ пылкимъ желаніемъ, не дожидаясь завтрашняго торжества своего «какъ пвицы», показать себя ему сегодня же со стороны красоты, и притомъ «въ придворномъ шлейф», — такъ, мечтала она, «какая я буду когда меня за голосъ ко двору»… Костюмъ же былъ давно готовъ, перешитъ и прилаженъ на нее изъ другой бывшей traоne de cour княгини Аглаи Константиновны, щедро отворившей на этотъ случай домочадицамъ своимъ тяжелые кованые сундуки хранившіе безчисленные ея уборы…. Ольга облеклась въ это темнолиловое съ золотомъ, обшитое кружевами, бархатное платье, изъ котораго свободно и высоко выступали ея круглыя плечи, приколола къ темнымъ волосамъ брилліантовую бабочку взятую ею у княжны Лины, и съ глубокимъ внутреннимъ восхищеніемъ улыбнувшись себ въ этомъ пышномъ наряд въ зеркало, вышла изъ уборной вслдъ за пулярками.

Тяжесть бархатнаго шлейфа, который вмсто того чтобы взять его на руку она тянула за собою по корридору, безпрестанно оборачиваясь на него съ ребяческимъ наслажденіемъ, замедляля ея шаги. Ея подруги строились уже на сцен когда она еще подходила къ обитой ковромъ лсенк, которая вела за кулисы.

Она подобрала свой хвостъ, и обремененная имъ, медленно и неловко ворочаясь, стала взбираться по довольно крутымъ ступенькамъ…

Кто-то сверху протянулъ ей руку въ блой перчатк.

Она не глядя уцпилась за нее, и поднялась.

— Merci! сказала она машинально, машинально подняла вки

Предъ нею стоялъ Ашанинъ, сіяя страстнымъ огнемъ устремленныхъ на нее глазъ, и красивый какъ молодый богъ.

Такимъ показался онъ ей въ этихъ яркихъ цвтахъ, подъ этою мантіей, этими складками необычной, фантастической одежды… Это было что-то внезапное, непредвиднное и волшебное, чему она противустоять была не въ силахъ.

— Ахъ, какъ вы хороши! воскликнула она, всплеснувъ руками, и восторженно глядя ему въ лицо.