Четверо отважных

Полосы январских и февральских газет 1938 г. были заполнены репортажами и информацией о положении на станции «Северный полюс», о принимаемых правительством мерах по эвакуации станции, о подготовке спасательных операций и их ходе. Еще 3 февраля в центральных газетах был опубликован текст телеграммы О. Ю. Шмидта участникам дрейфующей станции «СП» в ответ на их донесение 1 февраля: «Ваша телеграмма доложена правительству. Все восхищены вашим мужеством в столь тяжелый для вас момент. Все шлют вам привет и уверены, что в героической борьбе со стихией победителем будет ваш отважный коллектив. Правительство утвердило ряд новых мер по оказанию вам быстрой помощи. «Таймыр» выйдет 3-го с А. В. Остальцевым, «Мурманцу» поручено обязательно пробиться к вам. Срочно готовится «Ермак». Я выхожу на «Ермаке».

В последующие дни газеты пестрели следующими заголовками заметок и репортажей: «Таймыр» вышел из шторма», «Полным ходом к гренландским льдам», «Мурман» уверенно идет вперед», «На станции «Северный полюс», «Полным ходом при свете прожекторов», «Ермак» вышел из Кронштадта» и т. п. 12 февраля спецкорреспондент ТАСС радировал с борта «Таймыра»: «То и дело Эрнст Кренкель радует нас своими сообщениями: «Ночью видели ваш прожектор, днем наблюдали дым «Таймыра». И наконец он молнировал на корабль сенсацию: « В вашу сторону галопом побежал медведь»…

В том же номере напечатан текст телеграммы заместителя начальника экспедиции А. В. Остальцева: «Ермак» — Шмидту. Москва — Ушакову. 13 февраля. 24 часа. Место почти прежнее. За целый день прошли лишь 300 метров. Движение прекратили в 2 часа. В 400 метрах от судна нашли почти удовлетворительный аэродром, приступили к расчистке и засыпке трещин, спаенных толстым молодым льдом, спустили на лед самолеты У-2 и Ш-2, приступили к сборке. По мнению нашему, также Папанина, друг от друга находимся не более 25 миль».

Обитатели льдины постоянно были в курсе развития спасательных операций, а начиная с 10 февраля держали постоянную двустороннюю радиосвязь с «Таймыром» и «Мурманом». Настроение было бодрое, приподнятое. Об этом можно было судить по тем радиограммам, что передавал Кренкель на корабли. Таймырцы быстро подготовили аэродром, о котором сообщал в своей телеграмме Остальцев, но лед пришел в движение и полностью разрушил его. Больше повезло «Мурману»: его моряки и летчики сразу нашли хорошее ледяное поле, а вскоре и с «Таймыра» тоже обнаружили подходящую льдину для аэродрома, быстро выгрузили и собрали самолет. 15 февраля летчики Г. П. Власов и И. И. Черевичный вылетели на разведку льдов и поиски лагеря. Четверка зимовщиков весь день провела на своем аэродроме, готовясь к встрече летчиков, но так и не дождалась их. Оказалось, что начавшийся снегопад и низкая облачность помешали летчикам выполнить задание. Власов вернулся к кораблю, а Черевичный сделал вынужденную посадку. Рации у него не было, и это обстоятельство сильно взволновало всех и на кораблях, и на льдине. Поиски маленького самолета-амфибии Черевичного заняли два дня. Власов на своем У-2 обнаружил пропавший самолет и вывез поочередно обоих его пилотов к «Мурману». Во время поисков Черевичного Власов обнаружил с воздуха лагерь станции «СП» и совершил возле него посадку. Папанин в своем дневнике так записал об этом эпизоде 16 февраля:

«Власов был первым человеком, который посетил нас после отлета самолетов, доставивших экспедицию на Северный полюс. А с того времени прошло больше восьми месяцев… Мы встретились на полдороге, бросились друг другу на шею, расцеловались. Оба от волнения не могли говорить… Так мы стояли несколько минут и не могли говорить от волнения и радости…»

Остальцев передал с «Таймыра» по радио в лагерь предложение вывезти из него всех четырех самолетом, но они категорически отказались, решили ждать до тех пор, пока не будет найден самолет Черевичного, и сообщили, что будут лучше ожидать подхода кораблей. А что корабли сумеют пробиться к их льдине, они в этом не сомневались. Так прошло еще два дня.

18 февраля «Таймыр» и «Мурман» соединенными усилиями весь день пробивались через перемычки льда, чтобы подойти к льдине. Работа не прекращалась и ночью. Корабли продвигались миля за милей, их мощные прожекторы освещали путь во льдах.

Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров эту ночь не спали. Проводили последние сборы, часто выходили из палатки, чтобы полюбоваться на огни еще далеких кораблей. А когда эти огни оказались уже близко, то зимовщики зажгли яркий костёр и подняли над высоким торосом красный флаг. Все их имущество было уже надежно упаковано и лежало на нартах. Особо тщательно упаковывали и берегли результаты научных наблюдений. Глядя на эти ящики, Кренкель не удержался от шутки: