Черта

Погромы – массовые насильственные действия, направленные против какой-либо группы населения по религиозному, национальному или классовому признаку, – во все века сопровождали экономические и социальные конфликты. Как правило, они характеризовались уничтожением собственности, а самые жестокие из них – групповым насилием и убийствами. Страх перед погромами был едва ли не решающей причиной, отправлявшей в эмиграцию большие группы населения. В полной мере это относилось и к еврейским погромам. В России в XIX – начале ХХ века они стали основной формой этнического насилия, в результате чего само слово «погром» вошло в большинство европейских языков.

Закрепленная российским законодательством открытая дискриминация еврейского населения и юдофобская пропаганда на страницах периодической печати вольно или невольно создавали у населения ощущение вседозволенности и безнаказанности при возникновении антиеврейских беспорядков. Но именно это, как ни странно, оборачивалось для властей большой головной болью: после каждой такой вспышки этнического насилия правительство было вынуждено возвращаться к попыткам решения еврейского вопроса, и это требовало от него неизмеримо бóльших усилий, чем проблемы, связанные с любым другим из народов, населявших огромную многонациональную империю.

Первый погром евреев в Российской империи, сведения о котором сохранились, случился в 1821 году в Одессе и произошел не без «зарубежного влияния». Ему предшествовало убийство турками в Стамбуле греческого православного патриарха Григория. Тело священнослужителя привезли хоронить в Одессу. Был пущен слух, будто стамбульскую трагедию спровоцировали евреи, которые якобы подстрекали турок против тамошних местных христиан. Одного непроверяемого «заморского» слуха оказалось достаточно, чтобы похороны патриарха завершились еврейским погромом – к грекам по ходу дела присоединились легкие на подъем русские казаки, а также солдаты.

Еврейские дома были разграблены, синагога – разгромлена. Но, несмотря на силовое давление со стороны греческой общины, роль евреев в городе росла, а вместе с ней росло и социальное напряжение. Бытовые конфликты возникали то в одном, то в другом месте по самым разным поводам, и не только рыночным. Драки случались даже в зале театра, когда евреи не сходились с греками в оценке просмотренного спектакля. Поэтому неудивителен, хотя и малоизвестен, тот факт, что местные греки стали организаторами и следующих по хронологии погромов в России: в 1859 году в Одессе и в 1862 – в Аккермане (ныне Белгород-Днестровский).

Новые силы включились в погромное движение в 70-е годы XIX века. Тогда юг России серьезно пострадал от недорода зерна – основного товарного продукта. Резко упала активность торговых кругов, банки банкротились и закрывались, затих всегда неугомонный одесский порт. Но промышленные предприятия в то же время успешно работали, а основную рабочую силу на них нередко составляли именно евреи (что неудивительно для города, где еврейское население насчитывало треть жителей). Такой экономический дисбаланс послужил базой для формирования взрывной обстановки, которая разрешилась одесским погромом 1871 года.

Утром накануне православной Пасхи обнаружилось исчезновение креста с ограды греческой церкви. Правда, позднее выяснилось, что крест снял для ремонта один из ее служителей, но город уже взорвал слух: крест украли евреи. На следующий день толпа погромщиков ринулась отмечать Светлое Христово воскресенье «праведной» местью. Беспорядки длились четыре дня, были убиты шестеро евреев, два десятка ранены, разгромлено больше тысячи домов и магазинов.

Необычным в одесских событиях было появление среди вандалов, имевших по большей части вид отбросов общества, некоторого количества прилично одетых, вполне интеллигентных с виду городских обывателей. Следом подключилась и пресса, в которой авторы публикаций начали оправдывать погромщиков. Утверждалось, что их действия были эмоциональным выплеском накопившегося гнева, протестом против еврейского притеснения христиан, на котором якобы и основывался весь успех еврейских богачей. Недалеко от официальной прессы ушли и публицисты революционных организаций, которые, стоя на классовой позиции, усматривали в погромах справедливую борьбу трудящихся против эксплуататоров. Народнические публицисты видели в евреях исключительно представителей капиталистических кругов, эксплуатирующих простой народ.

Но сильнее других разжигала страсти черносотенная печать. Особое рвение в этом отношении проявляли славянофильские издания («Новое время» А. Суворина, «Русь» И. Аксакова)[71]. Они проповедовали идеи о том, что евреи вносят в русское общество разлагающее влияние западноевропейской либеральной морали, несовместимой с русским национальным менталитетом, а это губительно отражается на «русской самобытности» и противоречит характеру России, ее политическим и социальным традициям.