Черта

Дело рассматривалось судом присяжных при закрытых дверях в декабре 1900 года. Одним из адвокатов Блондеса был Оскар Грузенберг, принимавший участие во многих судебных процессах над евреями и превращавший суды в трибуну для выступлений в защиту чести и достоинства еврейского народа. Тревожную атмосферу вокруг процесса усугубило и то обстоятельство, что гражданским истцом со стороны Грудзинской выступил видный местный польский адвокат Фаддей Врублевский. Создавалось впечатление, что Блондес и Грудзинская представляют собой еврейский и польский народы – национальный вопрос грозил встать перед судом и присяжными во всей своей сложности.

По итогам заседаний присяжные вынесли вердикт: «Виновен, но без намерения лишить жизни». Суд приговорил Блондеса к лишению всех особых прав и заключению в тюрьму на один год и четыре месяца. Приговор, надо сказать, давал широкий простор для домыслов. Если преступнику не нужна была жизнь жертвы, значит, ему нужна была только ее кровь, ибо ее требовал религиозный ритуал. Такой поворот в общественном сознании грозил большой опасностью уже не только самому Блондесу, но и всем евреям.

В 1902 году дело вторично разбиралось в суде. Петербургские эксперты, профессор Павлов и профессор Ивановский, признали, что раны (собственно, даже не раны, а «кожные поранения») Грудзинской могли быть сделаны, и скорее всего, были сделаны, ее собственной рукой. При этом они отметили, что поранения были проведены осторожно, «жалеючи». Защита поставила вопрос о том, чтобы из дела исчезла даже мысль о ритуальном характере преступления. Там, где якобы «резали» Грудзинскую, не оказалось крови. Ее не нашли и на пиджаке, в котором Блондес якобы был во время нападения. В крови было только белье самого Блондеса и та комната, в которой его били. Защита указала, что «нападение» могло быть задумано и сымитировано группой неизвестных лиц с целью спровоцировать погром и поживиться. Никаких следов участия в происшедшем еврейского сообщества обнаружено не было. Присяжные заседатели признали Блондеса невиновным, и он был оправдан.

Следующая подобная провокация, имевшая целью «обрушить на евреев справедливое негодование» христианского населения, была организована в Кишиневе и оказалась, увы, гораздо более эффективной.

Зимой 1903 года в небольшом городке Дубоссары, на левом берегу Днестра, пропал 14-летний подросток Миша Рыбаченко. Спустя несколько дней после исчезновения было обнаружено его тело со следами насильственной смерти. Среди местного молдавского населения это вызвало большое волнение. Единственная ежедневная газета губернского Кишинева «Бессарабец» взялась публиковать материалы по поводу случившегося, делая упор на циркулировавшие в городе слухи о возможном ритуальном характере преступления. В частности, сообщалось, что труп был якобы найден с зашитыми глазами, ушами и ртом, надрезами на венах и следами веревок на руках. Выдвигалось предположение, что подросток был похищен и обескровлен евреями с целью использования его крови в каком-то ритуале. Так возникло «кишиневское дело», завершившееся вошедшим в историю кровавым Кишиневским погромом.

Предотвратить его могла бы православная церковь, но именно в такого рода погромах – вызванных «кровавым наветом» – она часто играла не сдерживающую, а, напротив, вдохновляющую роль. Когда встревоженная взрывоопасной атмосферой в городе еврейская община обратилась к митрополиту Иакову с просьбой публично выступить против «кровавого навета» и успокоить паству, тот занял противоположную позицию. По городу распространились его слова, что некая еврейская секта в тайне от своих собратьев по религии практикует питье христианской крови и что «отрицать этот факт бессмысленно».

Первая русская революция 1905–1907 годов, принесла еврейскому населению Российской империи небольшое облегчение, связанное с некоторым ослаблением государственного антисемитизма. В 1905 году был принят Закон о веротерпимости, который, в частности, позволил православным менять конфессию, и некоторые из них начали переходить в лютеранство, не запрещавшее браки с евреями. Появилась Государственная дума, которую депутаты-евреи могли использовать для обсуждения проблемы неравноправия своего народа.

Однако антисемитская пропаганда в стране не ослабевала. Позднее было подсчитано, что с 1906 по 1916 год было выпущено почти три тысячи наименований антисемитских книг и брошюр. В литературе возник новый жанр – антисемитский роман. Широкое хождение получили пресловутые «Протоколы сионских мудрецов» и «Записка о ритуальных убийствах».

На этом фоне фигура председателя Совета министров России Петра Столыпина, призывавшего принять меры для решения еврейского вопроса, смотрелась едва ли не одиноко. Но все же сторонники у него были и даже имели голос в Государственной думе.