Черта

4 апреля 1878 года, за день до еврейского праздника Песах, в христианской семье Иосифа Модебадзе пропала девятилетняя дочь Сарра. Поиски девочки не дали результатов, но кто-то высказал мнение, что ее могли увезти с собой евреи, две конные группы которых проезжали в тот день через поселок с покупками, сделанными на рынке. Это были жители местечка Сачхере, расположенного в 15 верстах от Перевиси, где жили Модебадзе. Через день тело Сарры было обнаружено в лесу почти рядом с домом. Осмотрев его и не найдя никаких следов и признаков насильственной смерти, деревенский пристав констатировал несчастный случай – смерть от переохлаждения – и дал разрешение на захоронение. Однако власти решили учесть мнение местных жителей, считавших, что к смерти девочки причастны евреи Сачхере, и к суду были привлечены девять жителей местечка. Они якобы захватили встретившуюся им по дороге Сарру, увезли к себе в местечко, содержали ее у себя, где она и скончалась, а потом, в ночь еврейской Пасхи, тело вывезли и подбросили в лес.

«Кутаисское дело» стало основой для одного из первых упоминаний «кровавого навета» в русской литературе. В романе Федора Достоевского «Братья Карамазовы» именно о нем беседуют Лиза Хохлакова и Алеша Карамазов. Сохранилось также одно из писем Достоевского, в котором есть такие слова: «Как отвратительно, что кутаисских жидов оправдали. Тут несомненно они виноваты».

За редким исключением, судебные процессы по обвинению евреев в преступлениях с ритуальной целью в России завершались оправдательными приговорами, чаще всего по причине отсутствия у полиции или прокуратуры необходимых доказательств вины обвиняемых. Объяснялось все очень просто – огромным количеством лжесвидетельств, которые обычно лежали в основе дела, но, будучи в конце концов разоблачены, обрушивали всю конструкцию обвинения. Тем не менее оправдательные приговоры не мешали поддерживать в общественном сознании миф об использовании евреями христианской крови в ритуальных целях. Даже сами фальсификации расценивались обывателями как «ложь во спасение»: дескать, мы все всё знаем и без судебных разбирательств, а каким именно образом достигается истина, нам безразлично.

На это всеобщее равнодушие к сути дела и рассчитывали организаторы наветов: они не только умышленно фальсифицировали события, но нередко и сами устраивали провокации. Именно так случилось в 1900 году в Вильно, когда возникло «виленское дело», или, как его вскоре стали называть, «дело Блондеса».

В ночь на 2 марта 1900 года в полицейское управление Вильно была доставлена с двумя ранами, на шее и на левой руке, крестьянка Винцента Грудзинская. За несколько дней до этого ее нанял к себе кухаркой фельдшер Давид Блондес. По словам Грудзинской, во время работы на кухне на нее напали вбежавшие из другой комнаты двое мужчин, лица которых были обвязаны белыми платками с отверстиями для глаз. Один из них схватил ее за голову, а другой ножом или бритвой ударил по горлу и по левой руке. Какой-то шум на улице отвлек нападавших, кухарка смогла вырваться и выбежать из дома. Как ей показалось, одним из нападавших был ее хозяин, Давид Блондес.

События разворачивались быстро: на крик Грудзинской сбежались люди, ворвались в дом Блондеса, нашли его лежащим в постели, избили и отвели в полицию. Грудзинская заявила приставу, что не знает, что хотели с ней сделать евреи, но слышала, как другие говорили, будто евреи решили ее, католичку, зарезать, «чтобы добыть крови для мацы». Блондеса арестовали, а поскольку дело происходило накануне еврейской Пасхи, происшествие получило огласку как преступление, совершенное с ритуальной целью.

Внутриполитическая ситуация в России к этому времени стала обостряться. Либеральные ожидания, которыми были отмечены первые годы царствования Николая II, уходили в прошлое. Евреи же занимали все более заметные позиции в революционных партиях и оппозиционных организациях. В сентябре 1897 года в Вильно состоялся I (Учредительный) съезд представителей групп еврейских социал-демократов. Созданный на нем «Всеобщий еврейский рабочий союз в России и Польше» (Бунд) возглавил экономическую борьбу еврейского пролетариата в Северо-Западном крае и Царстве Польском и за три последующих года организовал более 300 забастовок. В этом контексте «дело Блондеса» вполне могло быть инспирировано в расчете на то, что оно спровоцирует погромы, а те, в свою очередь, приглушат нарастающий революционный подъем.