Чернилами добра и зла

Не усреднён диагнозом «нормален»,
Чья кровь текла бы пищей для клопов,
Чей путь до тла – работа-кухня-спальня,
Стихосложенье – хобби и окоп.

Безумно рад, что никогда не с теми,
Кто от рожденья обделён сполна
Безумием, что между нами стены —
«О нравы!» после слов «О времена».

У этих стен, хранящих вздор наитий,
Что не понятен прочитавшим стих,
Не вою:
«Я нормален, отпустите!» —
Молю о том, чтоб не впустили их.

В неистовстве на дне сырой могилы
Был Гамлетом, несущим ерунду,
Офелией, что Гамлета любила
И шла к воде топить себя в пруду.

Вонзался камнем в череп Голиафа,
Покинув лоно матери-пращи,
И топором врубался в плоскость плахи,
Свои мозги и тело разлучив.

Я славлю те безумия открытий,
Что у двери распахнутой знобят!
О, не лечите бреды, не лечите,
Наполнив шприц лекарством от себя.

Нельзя храпеть, когда повсюду полночь.
Пусть едет крыша, громыхает жесть!
Нельзя создать того, что будут помнить,
Когда под мышкой – 36,6.

Исход из рая

Божественный театр
как отдых от забот —
Террариум, предел
ему четыре речки.
Скучает кукловод,
известен наперёд
Ему событий ход,
движенья пальцев, речи.

Марионеток бунт,
познавших наготу
И зло, и стыд земной,
и слёзы под перстами.
Прощай навек, театр!
Вахтёром на посту
Поставлен Херувим
с пылающею сталью.

Оперившись, птенцы
не в должниках у гнёзд.
Зачем нужны крыла́
прикормленным на ветке,
Где с неба – червяки
без счёта день за днём?
Птенцы растут летать,
подобно человекам.

Блаженство бытия
возможно ли ценить
Без муки и тоски,
в Эдеме неизвестных?
Любовники, грехи —
да здравствуют они!
Пусть в поле пастухи
поют срамные песни!

Что – вечность очагом,
не требующим дров,
Что – беззаботный кров
дарованного сада?
Дано одно добро,
а значит – ничего!
Рай может полюбить
лишь изгнанный из ада.

Ищи́те

Ищи́те то, на что она,
Неподражаема, похожа,
Зачем приданым придана,
И лгите божно и безбожно.

Но нет намеренья странней,
Чем втиснуть в череду сравнений
Свою метафору о ней
Бинтами прошлого раненья.

Умножьте восклицаньем знак»!»
На немощь пошлых троеточий.
Как редок тот глоток вина,
Что перевязывает ночью,

Смычком смыкая две струны,
Прижатых к полночи в вибрато,
Две тени у одной стены,
Свечой колеблемых, прижатых.

Ищи́те, чтоб не навалить
Опять о запахе фиалок.
В шкафах держите нафталин
И строки, пахнущие каллой.

Июль