Через тысячу лет

— Ну, так вот, — снова заговорил он, — слушайте дальше. Теперь вы поймете, что может сделать группа достаточно сильных и решительных людей, которая овладеет моим прибором. — Война — войне! может она крикнуть всему миру… И вооруженная мощь всех государств рассеется в грохоте неотвратимых таинственных взрывов… Но где гарантия, что, упоенная победой и властью, эта группа сама не станет новой, еще худшей тиранией, вызовет лишь из темных бездн современного общества — демона всеобщего разрушения и анархии?

Отдать эту тайну в руки какой-нибудь одной державы — даже в руки моей родины — для того, чтобы кучка душителей свободной мысли, возглавляющая Россию и называющаяся царским правительством — еще сильнее могла бы укрепить свое положение и диктовать свою волю всему миру? Никогда! Я решил после долгих размышлений, — продолжал профессор, — переписать свою записку с проектом в нескольких экземплярах и разослать их всем государствам, а также одновременно опубликовать во всеобщее сведение, — тогда каждая страна может построить мой детонатор. К чему же тогда сведется война? К бесцельному взаимоистреблению и взаимовзрыванию. Война станет невозможной и бессмысленной… Тогда, быть может, это сознание ее бесцельности станет первым шагом на пути к всеобщему миру и к установлению новых социальных отношений, ибо старые держатся исключительно силой военной техники, находящейся в руках одного класса…

Веровский сидел молча, бледный и потрясенный услышанным.

— Ну, — сказал профессор, обнимая взволнованного юношу, — я не сказал еще, что мне надо от вас. Вы должны мне помочь в моем последнем опыте.

— Я? Помочь? Но конечно, если я только хоть чем-нибудь могу, — радостно заволновался студент.

— Можете, милый юноша, можете, — перешел профессор на добродушный тон. — Дело в том, что для последнего небольшого опыта, который мог бы окончательно подтвердить правильность конструкции моего аппарата, его необходимо испробовать на более далекое расстояние, чем длина этой комнаты. Вчерашний опыт, — профессор, улыбаясь, показал на разбитое окно, которое Марьевна успела уже утром заклеить листом бумаги, — был даже слишком удачен. Но еще одна такая удача — и мне придется познакомиться с предварилкой или крепостью…

Вот о чем я вас попрошу: возьмите эти три небольшие пакета, они уместятся у вас в кармане; в них находится по несколько грамм черного пороха, пироксилина и моего нового одного взрывчатого соединения, — вот здесь они помечены буквами а, б, в. Мне хотелось бы, — профессор взглянул на висевшую на стене карту Петербурга, — чтобы вы отвезли их, ну, хоть в Лесной, там, поблизости от строящегося политехнического института, в конце, кажется, Яшумова переулка, начинается лес и на его опушке есть широкая песчаная выемка… Я ее помню потому, что в прошлом году собирал там кое-какие образцы почв, — там вы положите эти пакеты на расстоянии саженей тридцати один от другого и, отойдя в сторону, станете наблюдать. Где ваши часы? Что? В ломбарде? В таком случае вот вам мои, только я их сверю со стенными. Ровно в три часа я попробую, ориентировав мой аппарат в нужном направлении, произвести взрыв пакета а, затем через 5 минут — пакета б и еще через 5 минут пакета в. Еще одно замечание — впрочем, вы и сами понимаете — все это должно быть сделано совершенно незаметно. Было бы довольно печально, если бы вас забрали с этими порошками. Вот и все. А затем, — единым духом гоните ко мне, — я с нетерпением буду ждать вашего отчета о результатах опыта…

После ухода Веровского профессор вооружился компасом и разложил карту Петербурга на краю стола. Затем отметил на ней точками положение своей квартиры и места, где должны быть разложены взятые студентом пакеты, соединил эти точки прямой линией и измерил транспортиром угол, образуемый ею с направлением севера. Выкатил затем на середину лаборатории станок с зеркалом, установил посредине точный компас и стал медленно поворачивать весь аппарат, пока ось его составила с направлением магнитной стрелки угол, измеренный на карте.

Затем профессор внимательно просмотрел установленные приборы, проверил контакты и соединения и, вынув папиросу, уселся в кресло, время от времени поглядывая на часы.

2 часа 57 минут… Рука профессора легла на рычаг аппарата. 3 часа… И последний удар часов слился со звоном повернутой рукоятки и оглушительным треском искры в детонаторе…

Часа полтора спустя, когда профессор, в сотый раз глядя на часы, окончательно решил, что с его помощником что-то случилось и опыт не удался, раздался резкий звонок и через полминуты в дверях появилось сияющее лицо Веровского. С первого взгляда на него было видно, что все в порядке… Не снимая пальто и галош, студент бросился к профессору и с жаром стал пожимать его руку.

— Удача, полная удача, дорогой профессор!

— Ну, рассказывайте живее — как было дело!

— Как вы мне сказали, — начал студент, — я доехал до Муринского, взял извозчика…

— Ну, это — не блестяще, сделали его, значит, благородным свидетелем происшедшего? — иронически вставил профессор.