Человек, с которым я сплю

И, когда Вера скрылась за дверями, Дерек признался себе в том, что хотел сделать в эту минуту — подняться вслед за бывшей женой в ее номер и отодрать ее, как последнюю сучку. А потом убить.

Его остановило лишь то, что он понимал: после этой смерти он никогда не сможет смотреть в глаза Аурике.

Поэтому Дерек вздохнул, поправил шляпу и неспешным шагом двинулся в сторону дома.

Дерек вернулся домой поздно вечером, когда Аурика успела прийти в отчаянно-мрачное расположение духа. За этот день она успела поплакать от страха, уверить себя в том, что в принципе ничего страшного не произошло, и разреветься снова.

Человек, в которого она почти влюбилась, был беспощадным убийцей. Аурика прекрасно помнила, с каким спокойным лицом он расправлялся с бандитами в лесу — выпускал им кишки так, словно делал привычную, даже заурядную работу.

В конце концов, чего она ждала от Вангейнского палача? И стоит оставаться честной, он всегда был с ней добр и заботлив. Настоящий джентльмен… тут Аурика вспоминала о локоне и куске кожи Веры, и слезы вновь подступали к ее глазам. Если Дерек так поступил с любимой женщиной, то Аурика и представить боялась, что он может сделать с ней, когда перестанет нуждаться в ее услугах.

Внутренний голос орал, что надо бежать. Взять тысячу карун и немедленно уехать. С такими деньгами она купит хорошенькую квартирку на берегу моря и забудет об этих снежных краях и о Дереке Тобби с его страшной коллекцией. Но Аурика прекрасно понимала, что ничего у нее не получится. Она уже попробовала один раз — и чем все кончилось?

Ведь нет ничего гадкого и пугающего в том, что охотники вешают на стены головы убитых зверей, прославляя свою доблесть. По сути, Дерек делает то же самое…

Но успокоиться не получалось. Никак.

Поэтому, когда Дерек вошел в комнату, Аурика испытала мгновенное облегчение: больше не нужно метаться в раздумьях, сейчас все решится так или иначе.

Дерек снова был нетрезв, и почему-то это испугало Аурику сильнее найденной коллекции. Она подумала, что алкоголь может подействовать как спусковой крючок и высвободить то, что глубоко скрыто в этом изящном джентльмене. В конце концов, Аурика знает его тайну — и что ему помешает сейчас расправиться с ней.

Потом положит в ящик еще один контейнер, вот и все.

Некоторое время Дерек пристально смотрел на Аурику так, словно впервые ее увидел, потом прошел к креслу и произнес:

— Меня всю жизнь учили убивать. Делать живое неживым. А быть сволочью я уже научился сам. Это оказалось трудно, но я справился, — он помолчал и добавил: — Ну вот, теперь ты все обо мне знаешь.

— Да, — кивнула Аурика. — Знаю.

Сейчас ей невероятно, до спазма в горле было жаль этого человека, имевшего огромную власть, но лишенного обычных радостей — любви, душевного тепла, дружеского участия.

— Я не хочу тебя терять, — промолвил Дерек с такой горечью и тоской, что Аурика едва не перестала дышать. — Ты делаешь меня тем, кем я никогда не был. Но если тебе тяжело, то я не настаиваю. Дам тебе расчет в любую минуту и обеспечу всем на новом месте.

Аурика поднялась со стула и шагнула к нему. Книга, которую она машинально перелистывала весь день, пытаясь отвлечься, соскользнула с ее коленей, но девушка этого не заметила. Дерек встал ей навстречу, обнял, и Аурика, уткнувшись лицом в его плечо, поняла, что Тобби знобит — то ли от страха, то ли от растерянности.

— Все хорошо, — промолвила она, всем телом чувствуя, как быстро и гулко колотится его сердце. — Я останусь.

На мгновение ей стало очень страшно, почти до обморока, но потом, когда Дерек осторожно взял ее лицо в ладони и поцеловал, страх исчез. Вместо него пришло тепло — оно пробилось откуда-то из самой потаенной глубины тела, заставило сердце биться быстрее и сделало ноги ватными: Аурика испугалась, что упадет.

Но потом комната скользнула в сторону, над Аурикой проплыл потолок, и опора нашлась — Дерек опустил ее на кровать и негромко произнес:

— Похоже, нам сегодня не придется спать…

— Не придется… — так же тихо откликнулась Аурика. Весь знакомый мир будто бы исчез, сжался, и больше нет ничего, кроме этой комнаты, окна, за которым идет снег, и тихой ночи.

Нет и не надо.

А потом была непривычная сладостная нега в чужих объятиях и желание раствориться в этой ласке, в этих медленных, изучающих прикосновениях. И Аурике казалось, что она падает — не удержалась на нити, протянутой над пропастью, и сорвалась: это было настолько хорошо и сладко, что Аурика хотела, чтоб это томительное глубокое чувство не кончалось.

Ей хотелось, чтоб так было всегда. Чтоб Дерек целовал ее властно, словно имея на это полное право — и в то же время с бесконечной, трепетной нежностью. Чтоб тепло, которое сейчас собиралось в низу живота, не таяло, а росло, туманя разум и заставляя кровь приливать к щекам в какой-то отчаянной попытке устыдиться самой себя. Чтоб горячие, слегка шершавые пальцы плыли по ее коже, оставляя мучительно жгучие следы, словно иероглифы.