Человек с яйцом. Жизнь и мнения Александра Проханова

За годы войны правительство СССР потратило на нее 70 млрд долларов. Через Афганистан прошли около полумиллиона советских солдат. Постороннему может показаться, что Афганистан — это самая провальная идеологическая инвестиция Проханова, на ней окончательно рухнули его акции как писателя-модерниста: заработав клеймо репортажника и соловья Генштаба, он поневоле вынужден был стать эксцентричным советским десперадо. На самом деле, помимо «бизнес»-аспекта, есть и другой. Советское газетное клише «братский народ» неточно отражает суть отношения СССР к Афганистану. Афганистан, который последние четверть века представлял из себя нечто вроде гигантской Чечни, страна еще более катастрофогенная, чем Россия: матрица антимира — и поэтому неудивительно, что у незлых, отзывчивых, с большим сердцем людей, к которым, несомненно, принадлежит и Проханов, она вызывает своего рода нежность, жалость, сострадание — ну, что ли, как ребенок-беспризорник. Проханов со своей афганской темой стоит в отечественной культуре, как памятник воину-освободителю с девочкой в Трептов-парке. Эта «девочка» дорого далась ему. Она оказалась себе на уме, и в течение двадцати лет она будет кусать его, может быть, больнее, чем кто-либо другой, из-за нее он окажется в тупиковом положении, будучи вынужден отстаивать заведомо слабую позицию — но он ни разу не сдаст ее. Он думал, что ему придется защищать слабое существо от внешнего врага, а оказался спартанцем, которому грыз грудь лисенок.

Глава 13

Описание мозамбикского, ангольского, камбоджийского и никарагуанского походов. Проханова гримируют под негра. Хлор с Диканьки.

Замечания об обмороках. «Красный Киплинг». Сравнительные достоинства суссексской и подмосковной недвижимости. Апология overstatement.

Расправа с Набоковым и контакт с Сорокиным. Белосельцев и Джеймс Бонд

В первой половине 80-х Проханов совершает свой гран-тур по странам третьего мира, точнее, по «горячим точкам»: Афганистан, Ангола, Мозамбик, Зимбабве, Намибия, Эфиопия, Ливан, Кампучия, Вьетнам, Никарагуа, Сальвадор, Сирия, Пакистан. «Это была страшная гонка». «Был год, когда я купался во всех океанах мира». «Мира-Флорес, Нуэва-Сеговиа, залив Фонсека — с этими словами связан мир сладостных воспоминаний, переживания; я был молод, крепок, я был абсолютно свободен, чувствовал себя суперменом, находясь в местах, куда не проникал ни один советский человек». Выныривая на несколько секунд на поверхность, он успевает выстучать на машинке четыре «анабасиса», которые самопроизвольно складываются в цикл «Горящие сады». «Четыре главных героя четырех романов», «благополучные художники», писал критик Вирен, «настолько близки, что, по существу дела, являются одним героем, связанным циклом книг». Сам он позже станет называть их «мои геополитические романы», потому что в них будет запечатлен последний рывок красной империи, ее максимальная — глобальная — геополитическая экспансия. Все четыре романа объединены еще одним общим качеством, которое в благоприятные для автора периоды может называться «злободневность», а в неблагоприятные — «торопливость». «Они были написаны жадно и быстро, были, по существу, вырваны прямо из блокнота, включены в текст». И в самом деле, 1984-й стал первым годом в его биографии, когда у него выходят сразу два романа — «Африканист» и «И вот приходит ветер» — в журнале «Знамя». В любом случае, «Горящие сады» — хороший повод не только вспомнить его экзотические путешествия, но и обсудить тему «Проханов-графоман».

Начнем, впрочем, с приключений.

Дифирамбисты из газеты «Завтра» имеют обыкновение в качестве синонима фамилии Проханов пользоваться словосочетанием «наш Гумилев», имея в виду, в частности, его африкану, но классическая прохановская Африка не совпадает с гумилевской; это прежде всего Ангола и Мозамбик. В Анголе он десантируется в мае 1981-го. Целью его вояжа было освещение «еще одной необъявленной», войны, которую США вели против соцлагеря не напрямую, а через своих союзников, не сказать наймитов. Кто с кем воевал, на самом деле не вполне понятно. Обе страны были бывшими частями португальской колониальной системы, не настолько четко организованной, как британская. Из-за слабости метрополии развал здесь прошел менее гладко, чем в англоориентированных африканских странах, туземные общества оказались инфицированы вирусом коммунизма. Здесь появились свои полевые командиры, которые, при поддержке военных советников из СССР, стали вторгаться в соседние области — в ЮАР и Намибию. Официально все это называлось партизанской борьбой с юаровской военщиной.