Читаем Человек с яйцом. Жизнь и мнения Александра Проханова полностью

«Курьез», по словам Проханова, состоял в том, что в 1979-м никто — в «Литгазете», во всяком случае, где все привыкли ездить в «капстраны», — не хотел ехать в Афганистан: «какая-то зачуханная страна у черта на рогах, какая-то непонятная революция». Это была черновая, золушкина работа. Он, наоборот, «жадно вцепился, потому что до этого я же занимался войной, моя ведь тема военная техносфера». Но вообще-то это был некоторым образом эксцентричный поступок, даже для человека с его репутацией.

Доставленный в ящике Кармаль был абсолютно контролируемым человеком. Кукловодом, реально руководившим марионеточным президентом, был военный и политический советник — Михаил Петрович Поляничко, прототип, по-видимому, Татьянушкина. Проханов, часто встречавшийся с Кармалем, свидетельствует, что тот был алкоголиком и не управлял ни партией, ни страной, всем этим занимались русские.

Разумеется, в первые приезды он мало что понимал в политической подоплеке происходящего. Афганистан стал первой его настоящей горячей точкой, он, еще не подозревая, что станет охмурителем русских мальчиков, «певцом афганской войны», жадно впитывает в себя экзотику — военную, географическую и революционную. По-видимому, он испытывал комплекс не попавшего на войну — даже на Даманский он приезжал, когда все уже кончилось, — и вот, наконец, началось! Его Испания. Он рассказывает об этом едва ли не с надрывными интонациями Радзинского. Афганистан показался ему удивительно разнообразным географически: здесь были пустыни, горы, оазисы, снега и тропики. Ущелье Пандшер, перевал Саланг, Джелалабад, Бамианские фигуры, Герат, Кабул. А эти люди все на одно лицо, похожие на бен Ладена! Со свойственным ему умением воспевать все, в чем заложен ресурс «инаковости», отрицания обывательского здравого смысла, он вцепляется в эту страну руками и ногами.

«Батальон спецназа, погрузив в самолеты оружие и бронемашины, по заданию государства летел на Луну», — описывает он переброску войск во «Дворце». «Это и была та луна, на которую он прилетел, не в пустыню и льды, а в тысячную толпу, в музыку, в дым жаровень. Луна была населена смуглолицым народом, клубившимся у мечетей и рынков». Вместо страха перед разверзшейся бездной он испытывает удивление: удивительный город, удивительные рынки, удивительный дворец. Его поражает кишение, смуглые горбоносые лица, бесконечный ресурс предательства, враждебности. «Словно в земле раскрылись щели и трещины и оттуда, из неисчерпаемых глубин, вываливалось людское варево, бурлило, клокотало как лава, заселяло землю горбоносыми, черноглазыми, темнобородыми людьми в повязках, чалмах и тюрбанах, в плещущих шароварах, в безрукавках, в долгополых балахонах. Все это множество толпилось, обступало лавки, приценивалось, присматривалось, било по рукам, вскрикивало, смеялось, гневалось, считало деньги, хватало кули, сердито плевалось, усаживалось в чайхане и снова текло в проулках, лабиринтах громадного восточного рынка, над которым возносился зеленый глиняный минарет, похожий на прозрачную солнечную сосульку».

В первый приезд он посещает Кабул и осваивается в ситуации. Только что десантники осуществили государственный переворот в чужом городе. В городе зреет контрпутч хозарейцев, подстрекаемых ЦРУ. Он бродит по мятежному городу, насыщенному опасностью: шальные пули, всплески ярости толпы, восточная немотивированная агрессия. Однажды, на рынке, события начинают развиваться по самому худшему сценарию. Он уже подумывает о том, как его гроб повезут в Россию той же дорогой, что грибоедовский; ему удается ускользнуть от толпы погромщиков лишь потому, что он вышел на улицу, нарядившись в мусульманскую одежду.

Заглотнув крупную порцию впечатлений, он приходит к выводу, что ее будет достаточно как материала для романа. Сшитое на живую нитку из репортажей в «Литературку» «Дерево» — роман скорее не про войну, а про мир. Журналист Волков приезжает в Афганистан, где беседует с местными пламенными революционерами-партийцами, участвует в различных мероприятиях новой власти, знакомится с интернациональным коллективом из соцстран, поднимающих молодую страну, и влюбляется в Марину, переводчицу с пушту. Центральное событие романа — хозарейский (одна из народностей) путч в Кабуле: русские пытаются накормить город, а моджахеды пугают духанщиков. Самые драматичные эпизоды происходят на хлебозаводе, который становится «фабрикой по переработке путча». После отбитой атаки «Волков держал добытый в бою автомат, и в этом сочетании хлеба и оружия, пшеничной плоти и легированной стали чудились извечные символы человеческой природы, знаки всех времен и народов, всех революций и войн, и он, перепачканный белой мукой, с черными от порохового нагара руками, жил под этой геральдикой. „Хлеб и оружие, — думал он. — И еще кровь…“» Разумеется, в романе обнаруживается классический персонажный тандем книг о «братоубийственной» гражданской войне — два враждующих брата: Насим и Назир.

Обложка «Роман-газеты».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии