Человек с горящим сердцем

Права австралийца, если он небогат, ничтожны. Судиться может лишь человек состоятельный. Митинги на улице? Только с разрешения полиции. Свобода печати? На словах.

Федора не обескуражил запрет «Эха Австралии». Вместо него стала выходить «Жизнь рабочего». Но и эта газета висит на волоске — очень уж допекли властей штата статьи Тома Сергеева. Он утверждал, что Австралия управляется не господствующей в парламенте лейбористской партией, а толстосумами. Пора, давно пора основать настоящую социалистическую партию марксистского типа!

И такая партия была создана. Сергеев одним из первых вступил в нее. Чтобы активнее участвовать в жизни страны, он и его товарищи приняли австралийское подданство. Теперь ничто не помешает их деятельности. Правда, и отвечать за все будут по строгим законам страны.

Но с родиной Федор не порывал — переписывался со старыми друзьями, больше всего с Мечниковой.

У меня тьма дел. Работаю снова грузчиком на пристани. Лучше и легче, чем в лесу. Никогда сильно не занят, но никогда и не имею свободного времени. То работа, то деловые собрания, то агитационные… Потом рефераты, которые приходится читать в нашем социалистическом клубе по-английски, прямо убивают меня. Говорить речь — не то что просто говорить. А когда приходится говорить по 3 часа подряд — это совсем убийство. Тут уж надо быть артистом, чтобы не усыпить публику. Но англичане удивительно терпеливый народ…

Федор давно уже любимый оратор брисбенцев. Слушать Большого Тома они готовы часами. Им нравился оптимизм русского, его веселый характер.

Долго не получая ответа из Москвы, Федор стал беспокоиться. Почему молчит Фрося и другие товарищи?

На исходе второго месяца от Екатерины Феликсовны пришла огромная посылка. Вместе с революционной литературой для клуба эмигрантов и партии — книги Толстого, Горького, Бунина, последние новинки. Федор сразу откликнулся, не забывая, однако, о конспирации.

…Получил газеты и успокоился. Значит, живы! Меня, как видите, еще не придушило ничем. При работе грузчиков это такая обыкновенная вещь. Придушить, может быть, еще и не придушит, а вот в тюрьме, кажется, придется посидеть.

У нас сейчас в самом разгаре файт за фри спич, а по-русски: борьба за свободу слова. Как видите, такая борьба возможна и в Австралии. Уже около дюжины тюремных приговоров вписаны в историю квинслендского суда… И как вы думаете: за что? За то, что люди осмеливаются говорить, не имея писаного разрешения от начальника полиции…

Мы думаем, что мы выиграем в этой борьбе очень много; нас здесь почти не знали раньше. Нам очень многие сочувствуют сейчас… Нас здесь в городе, русских, какая-нибудь сотня, а шума и суеты больше, чем от десяти тысяч англичан… На русских рабочих Австралия действует много лучше Америки… Здесь они почти все учатся, почти все сразу примыкают к сознательному рабочему движению.

И снова, лишь из присущей ему скромности, Федор не написал о том, что общественная деятельность брисбенцев оживилась именно с его появлением в городе. И насчет тюрьмы зря высказался лишь предположительно. Знал наверняка — угодит туда в ближайшее же воскресенье.

Этого дня Федор ждал, готовился к нему. В тюрьму надо попасть с громкой оглаской, с наибольшим позором для властей и с пользой для социалистов.

Излюбленное место выступлений социалистов — перекресток Квин-стрит и Георг-стрит. Улицы тут оживленные. Главное — успеть побольше сказать, пока не схватит полиция.

Кончался октябрь, начиналось лето. Жаркий и солнечный день. На улицах море людей.