Чейзер. Крутой вираж

В хорошую сторону? В плохую? Пробовать надо, а река правды холодная, ступня мерзнет уже на подходе, а туда надо целиком, надо сразу, чтобы потом или выплыть, или нет.

– Много страхов, да?

– Да.

Теперь она смотрела в его глаза и видела в них ту поддержку и теплоту, которую искала все это время. Надолго ли?

А ведь он прав, и он заслуживает правды. Иначе она никогда ему не объяснит ни того, кто учил ее водить, ни про Печать, ни про Эльконто, ни про «Фаэлон». Правда – самое сложное, что бывает в жизни, на нее нужны не просто силы – на нее нужно все, что есть: воля, решимость, упорство.

– Я расскажу, – прошептала Лайза тихо. – Все расскажу.

«Сейчас?» – настойчиво вопрошали зеленовато-коричневые глаза.

– Не сейчас, – покачала она головой, – сперва я хочу кое о чем попросить.

– О чем?

– Три свидания. Пусть у нас будет еще три свидания, прежде чем я все расскажу.

– Одно свидание.

Взгляд Мака похолодел.

– Только одно?

– Только одно.

Она кивнула, поджала губы и повесила голову.

Домой, аккуратно собрав вещи, они ехали молча.

Глава 11

– Я не могу ему все рассказать, не могу, слышишь? – Лайза злилась и не скрывала этого.

– Но почему не можешь?

– Да потому что это все испортит!

– Ты не можешь знать наверняка. А вдруг это все наладит?

– Наладит? Издеваешься?!

Этим вечером они из друзей вдруг превратились в недругов. Одна стояла у дивана, смотрела укоризненно и сочувственно, вторая с прямой и напряженной спиной переминалась с ноги на ногу у окна; на город опустилась ночь. Лайза сжимала кулаки, Элли поджимала губы, и ни та ни другая не хотели понять друг друга, стояли на своем.

– Ты и правда веришь, что это может все наладить? – хозяйка квартиры повернулась, сунула большие пальцы в карманы джинсов – тех самых, еще пахнущих костром; в зад врезался прямоугольник подоконника. – А вдруг он еще не готов? Просто взять и сказать ему: «А теперь прими всё как есть и люби меня»?

– Да не люби меня, а делай выбор!

– Выбор…

Именно это слово пугало ее больше всего на свете – «выбор». А что, если Мак сделает неправильный выбор? Что, если решит, что Лайза на роль его идеальной женщины не подходит. Что тогда?

– Если бы у нас было больше встреч, он бы… успел…

– Успел тебя полюбить?

– Да.

– А что, если дело не в количестве встреч?

– А в чем тогда?

– В его чутье. Оно либо уже сработало на тебя, либо нет.

– А если не успело?

Лайза боялась и понимала, что страх этот одновременно и глуп, и оправдан. Бояться глупо, но и не бояться в этом случае невозможно – на кону ее жизнь, ее судьба, ее дальнейшее существование.

– Не могу, Элли, не могу…

– Тебе придется.

– Нет, пожалуйста… Может, этого можно как-то избежать? Давай что-нибудь придумаем, ведь две головы лучше.

– Не будем мы ничего придумывать, не теперь.

Непривычно упрямая Элли стояла на своем.

«На чьей она стороне, черт побери? На моей или Мака?»

Горечь и обида все-таки прорвались в тон следующей фразы.

– Я ведь позвала тебя для поддержки…

– Ты позвала меня, чтобы я сказала правду. Чтобы дала тебе пинка.

– Пинка я и сама могу себе дать!

– В том-то и дело, что не можешь. Ты снова будешь убегать от него и снова будешь врать, хотя много раз уже выдала себя.

– Да чем выдала-то? Парой слов?

– Не парой! Ты сделала достаточно оговорок, и Мак теперь не оставит эту тему в покое. К тому же он видит, что ты ведешь себя иначе…

– В смысле «иначе»?

– Ты другая, Лай, – Элли обошла диван, села на него и устало ссутулилась – словесные бои всегда быстро изматывали белокурую подругу. – Ты же ведешь себя иначе: говоришь по-другому, смотришь, думаешь – это видно. Тогда, когда ты только пришла ко мне, в первый день, я этого не разглядела, посчитала тебя за дурочку, а теперь удивляюсь: как я могла не заметить? У тебя же глаза другие, взгляд другой.

От нервного напряжения Лайза перестала дышать.

– Какой?

– Не знаю, – Элли долго молчала. – Другой. Мак тоже чувствует неладное.

Значит, он от нее не отвяжется. Придется поговорить. Придется ей ступить в холодную воду реки, нырнуть в нее, а после хоть трава не расти… А перед этим придется смириться с мыслью о том, что разговор все-таки состоится. Какой дрянной вечер.

– Интересно, куда делась предыдущая Лайза, «нормальная»?

Хотелось фыркнуть, разозлиться, лишь бы не расплакаться.

– Не знаю. Наверное, как говорил Дрейк, во всех временны́х ветках существует только одна Лайза, и это теперь ты. А здесь или там – неважно.

– Значит, другая испарилась насовсем? Жаль. Тебе было с ней легче.

Элли обиделась. Она молчала, но Лайза это почувствовала.

Лайза продолжала злиться, чувство вины смешалось с гневом.

– Интересно, что случилось бы, прыгни я сейчас назад в будущее? Появилась бы та, к которой ты привыкла?

– Лайза!

В который раз за этот день ее имя произносили с укоризной. Мол, Лайза, ну ты чего мелешь-то? Зачем обижаешь людей напрасно?

И правда, зачем?

Пришлось отвернуться к окну, умолкнуть.

Какое-то время они обе молчали, а вместе с ними в комнате было тихо; молчал, кажется, даже холодильник. Затем Элли негромко спросила:

– Так ты расскажешь ему все?

– А если нет, то за меня это сделаешь ты?