Чаща

– А мне и так неплохо, – сказал шериф. – Не люблю эти новшества. Телефонный аппарат и два-три места, куда я могу с него позвонить, более чем достаточно. К тому же, я так понял, что вы, ребята, и эта юная леди с кошечкой на дереве, готовы вскоре отправиться в путь, а раз уж я собираюсь с вами, и бумаги заполнять не нужно.

При этих словах рука Коротыша замерла.

– Погоди-ка, Уинтон. Ты ведь больше не охотник за головами. С чего это ты надумал?

– Я чертов шериф, – ответил тот. – Вам нужен кто-то вроде меня.

– Но если отправишься с нами, как бы твой пленник тут не помер с голоду, – сказал Коротыш.

– Ха, – ответил шериф. – На то есть мой заместитель. Как раз сейчас он пошел за обедом для нас двоих. Там, кстати, делиться нечем. Рассчитано только на нас.

– А никто и не просит, – сказал Юстас.

– Проблема решена, – сказал шериф.

– Послушай, Уинтон, – сказал Коротыш. – Места, куда мы направляемся, вне твоей юрисдикции.

– Разве это так важно? – поинтересовался шериф.

– Так, насколько я знаю, устроен закон, – сказал Коротыш. – Тебе не мешало бы сверяться время от времени, ведь это главная основа твоей работы.

– Когда надо кого-то арестовать, я сам решаю, как это сделать, – сказал шериф. – Закон здесь только все усложняет.

– Только мы можем позволить подобную вольность, – сказал Коротыш. – Ты обязан действовать по закону, а мы нет.

– Думаю, и я смогу позволить себе то, что захочу, – сказал шериф. – Например, отправиться с вами, чтобы поделить деньги на пятерых. Говоря так, я подразумеваю, что Боров не получит долю. Четверо уже немало для дележа, и лишняя доля не сильно меняет дело. Так каждому будет не слишком много, но все получат достаточно.

– Девчонка не получает ни пенса, – сказал Коротыш. – Она с нами больше для декорации, ну иногда еще как подстилка для паренька.

– Эй, – сказала Джимми Сью.

– Ты не смеешь так о ней говорить, – сказал я.

– Возможно, – сказал Коротыш. – Однако именно так я говорю, разве нет?

Не собираясь терпеть новые оскорбления Джимми Сью, я встал со стула. Она дернула меня за штанину, только я уже выслушал достаточно и сказал:

– Я сыт тобой по горло. Сначала ты вел себя нагло и оскорбил мою религию, теперь оскорбляешь Джимми Сью, которая была очень добра ко мне.

– За два четвертака, – сказал Коротыш.

– Все, хватит, – сказал я.

– Признаться, то были мои два четвертака, – сказал Юстас.

– Слушай, мальчуган, – сказал Коротыш. – Если решил, что пришло время попинать карлика, знай, что я запрыгну на тебя, как бурундук, и огрею с силой тонны толстых кирпичей, так что полетишь прямиком на дно ада. Но если твой медведь уже встал на дыбы, выходи.

Я сжал и разжал кулаки.

Джимми Сью, как будто оскорбили кого-то еще, а я решил вмешаться, спросила:

– Кто такой бурундук?

– Кузен, – сказал Юстас, – лучше бы всем нам остаться друзьями, а чтобы так и случилось, советую опустить задницу обратно, пока Коротыш не пробил ее насквозь и не вылез через твое ухо.

Мне это не понравилось, но сейчас, кроме них, рассчитывать было не на кого. Да и Коротыш, как я заметил, готов был исполнить сказанное. То, что он проделал раньше с петушиным бойцом, мне совсем не хотелось испытать на себе. Однако сесть и промолчать означало бы уронить себя в глазах Джимми Сью. Я собирался ответить какой-нибудь колкостью, когда она снова дернула меня за штанину и сказала:

– Ты ведь хочешь найти сестру?

Я взглянул не нее, кивнул и сел.

– Кто такой бурундук? – шепнула она мне на ухо.

– Думаю, он вроде белки. Слыхал, они живут дальше на западе. Тебе-то не все равно?

– Предпочитаю быть в курсе, – сказала она.

– Итак, – сказал шериф, – раз уж мы определились, что девчонка не в доле, а паренек сел обратно, могу я считать, что принят, верно?

– Сукины дети, всех вас ненавижу, – раздался голос Жирдяя.

Мы разом обернулись. Он пришел в себя и сидел на койке.

– Ты там помалкивай, пока я не вымыл тебе рот с мылом, – сказал шериф.

– Слыхал, вы болтали что-то про ограбление банка, – сказал Жирдяй. – Я в этом не участвовал.

– Еще как участвовал, – сказал Юстас.

Жирдяй не стал спорить. Он просто сидел, понурив голову.

Как раз в этот момент дверь конторы открылась, пропуская молодого парня в сдвинутой на затылок белоснежной шляпе. Его револьвер висел низко на бедре, и привязанная к ноге шнурком кобура слишком вылезала вперед. Рукоять револьвера была великовата для удобного хвата. На свежевыбритом розовом лице выступали порезы от бритвы, залепленные, чтобы остановить кровь, кусочками коричневой бумаги. Глаза вновь прибывшего были широко распахнуты, и целая копна соломенных волос выбивалась из-под шляпы. Несуразно полноватый, он носил слишком просторные сапоги, отчего при ходьбе приволакивал ноги.

Войдя, он уставился на Жирдяя за решеткой. Потом закрыл дверь и прошел к камере.

– Гляди-ка, – сказал он. – Похоже, тебя проволокли через кусты опунции.

– Отвали на хрен, – сказал Жирдяй.

– Кто это там? – поинтересовался юноша.

– Там у нас грабитель, похититель людей и, возможно, насильник, – сказал шериф. И, обратившись к нам, представил: – Джентльмены, это мой заместитель Харлис.