Чаша отравы

Дашкевич открыл журнал, то есть протокол изменений в тексте той злосчастной новости. Выяснилось, что Гриднева сначала выпустила ее, а спустя всего лишь две минуты отредактировала — убрала тот «указующий» абзац, где грозились штрафом, оставив только нужное «объяснение».

Денис задумался. На нескольких популярных форумах, где анонимные авторы впервые одновременно рассказали про это, была одна и та же фотография, явно сделанная с экрана. Выходит, она могла быть запечатлена только в пределах этих двух минут? И почему именно фотография, а не скриншот? Ведь фото не столь удобно для этой цели. Кто же тогда ее сделал? Просмотров за две минуты тут в это время набирается не так много, десять-пятнадцать от силы. Кто же тогда погнал волну? Кто-то из них, тех десяти, кто первым это успел прочесть? Маловероятно.

И тут Дашкевича, как говорится, «по совокупности» осенила догадка. Ну конечно!.. Это — наиболее правдоподобная версия... Только зачем? Это же явное нарушение трудовой этики и контрактных обязательств, попрание служебного доверия. Одно дело — собственное отношение к происходящему, лично ты как угодно можешь крыть власть... а совсем другое — делать вот так... А, может, она — «хомячок Увалова», может, ей не дают покоя его лавры автора многочисленных расследований, сливов и разоблачений? Теперь-то этого уже не узнать — а сама она, конечно, всё отрицала и будет отрицать. И не подкопаешься, кстати. Спешка и невнимательность — и всё тут. Поди докажи обратное.

Впрочем, не его это дело. Хотя сама по себе эта подлая и грабительская реформа, конечно, касается и Дениса тоже. И его жены. И дочери, которой всего девять лет. Ей в этом жестоком мире жить дальше. Но что тут поделаешь, прямо скажем? Надо сейчас только самим выкручиваться, только своей семьи сейчас и надо держаться, дабы выживать, сводить концы с концами, растить детей. По-другому никак...

Денис привычно припарковал свою «октавию» во дворе и поднялся на лифте. Жена Вика и дочка Настя радостно встретили его в прихожей.

— Ну как прошел первый день? — нетерпеливо спросила супруга после того как они поцеловались.

— Отлично! Очень нравится. И коллектив замечательный. И добираться на пятнадцать минут меньше.

— Прекрасно! А мы только что из музыкальной... Настюш, расскажи сама!

— Пап, я на конкурсе танцев первое место получила!

— Ах ты моя умница! — Денис радостно приподнял дочь на руки и поцеловал два раза. — Поздравляю, поздравляю! Горжусь тобой, продолжай и дальше так же!

— Ладно, давай уже, мой руки — и к столу, мы тут всё приготовили уже, отметим... — сказала Вика.

Мытищи, 25 августа 2018 года

Жаров запер за собой дверь и начал спускаться по лестнице. Тут, на даче, в отличие от открыто используемой московской квартиры, было его основное «гнездо». Сюда подполковник не приглашал вообще никого и никогда, даже тех женщин, с которыми сходился. Именно сюда он по большей части вкладывал свой немалый доход на протяжении многих лет.

Здесь, в подвале, размещался довольно богатый арсенал — автоматы, пистолеты, гранатометы, снайперские винтовки, гранаты, мины. С боеприпасами и высокотехнологичными аксессуарами.

Самым обширным помещением в подвале была профессионально оборудованная химическая лаборатория общей стоимостью, пожалуй, в десятки миллионов рублей. Тут была и дорогая техника для самых различных экспериментов и синтеза веществ, и уникальные измерительные приборы, и вытяжные шкафы высокого класса защиты, и хранилища сырья и реактивов с различным температурным режимом.

 Химия, биохимия, фармацевтика с детства были настоящей страстью Жарова. Он окончил с красным дипломом Институт тонкой химической технологии, потом там же защитил кандидатскую. Еще в вузе с ним установили контакт «рыцари плаща и кинжала», предложив, однако, выполнять миссию, никоим образом не связанную с предметом его учебы и жизненного призвания: его стала курировать структура, задачей которой была борьба с политическими противниками установившегося в России режима. Эти коллеги решили внедрить Жарова в одну из «несистемных» партий коммунистического толка. Конечно, перед этим его на спецкурсах обучили, собственно, марксистской идеологии — а также особым приемам завоевания авторитета, привлечения сторонников и достижения лидерских позиций. Обучили и актерскому мастерству, умению «подавать себя», выступать на публике, отстаивать свою позицию, в том числе манипулятивно-демагогическими приемами, гарантированно нравиться слушателям и читателям.

Когда это необходимо, Жаров обязан был появляться на месте службы, чтобы лично отчитываться, участвовать в оперативных совещаниях. Его, конечно, никто не должен был видеть входящим в основное здание или выходящим из него. Для таких «кротов» в близлежащих домах были выделены офисы и квартиры-времянки на первом этаже — там можно было в случае чего и переночевать, и оттуда же спуститься в подземные коридоры, ведущие к «конторе».